После провала заговора Тайлару едва удалось избежать ареста и сам он из охотника превратился в дичь. Мечники столичного «золотого» отряда наемников Менучера перебили и рассеяли прибывших с ним в Мельсину людей и нанесли бывшему комадару десяток неопасных, но болезненных ранений. Потеря крови и невозможность как следует заняться ранами привели к тому, что у Тайлара начался приступ застарелой лихорадки, пережив который, он чувствовал себя слабым и беспомощным как грудной младенец.
В нижнем течении Сиронг замедлял свой бег и разделялся на многочисленные мелководные рукава, теряющиеся в заросших камышом болотах, из-за которых район дельты могучей реки получил название Чирахских плавней. Кое-где среди них ютились маленькие деревеньки рыбаков и охотников, а на северо-восточном крае располагалась сама Чираха — город, славившийся производством бумаги и лакровой ткани, получаемой из выделанных особым образом волокон тростника. В Чираху-то и направлялся опальный комадар, рассчитывая подлечиться там и нанять лодку, которая доставит его в северную часть Саккарема, где верные люди ждут лишь сигнала, чтобы выступить против ненавистного шада-разорителя.
Пробираясь между густых переплетений осоки и тростника, Тайлар то и дело мысленно возвращался к событиям последних дней. Бизар — начальник мельсинского порта и таможенной службы — в стремлении избежать гражданской войны запретил участникам заговора стягивать верные им войска к столице, и группа сопровождавших комадара телохранителей была чуть не полностью уничтожена, едва успев войти в северные ворота. Та же участь постигла охрану Гангласа и других мятежных военачальников — дворцовый переворот не удался, и теперь следовало ожидать, что весь Саккарем будет залит кровью заговорщиков и тех, кого Менучер заподозрит в сочувствии им. Надо думать, за его собственную голову — а может, и за голову Торгума — уже назначена крупная награда: проклятый колдун Азерги не упустит случая разделаться со всеми, кто поддерживает древнюю веру. Бойня у северных ворот навела Тайлара на мысль, что заговор был раскрыт именно благодаря волхвованиям гнусного чернокнижника — подозревать кого-то из соратников не было никаких оснований: о замыслах мятежников знали лишь вернейшие из верных. Теперь же, припоминая характер переписки с Бизаром, он начинал склоняться к тому, что заговор был не просто раскрыт придворным магом, но им же скорее всего и задуман, чтобы одним махом избавиться ото всех инакомыслящих, способных повести за собой ограбленный и обездоленный саккаремский люд.
