– И вам не страшно жить? – спросил он, с усилием отводя глаза. – Я как представлю, какие сокровища это платье еще и скрывает!..
– Угодно взглянуть? – У женщины оказался глубокий, бархатистый, волнующий голос.
В ответ Светлан застонал, будто от сдерживаемого вожделения, и получилось это у него на удивление естественно.
– За чем же дело стало? – улыбнулась фрейлина. – Приходите завтра к купальням.
– Вы смеетесь! – возмутился он. – Завтра я уже начну кусаться.
– Что же, – словно бы в задумчивости Артезия провела кончиком языка по припухлой верхней губе, – пожалуй, мы можем искупаться и сегодня.
– К черту купания! – рявкнул Светлан. – Я хочу владеть вашими богатствами, а не облизываться на них со стороны!
– Ого! Это – от души.
– А вы сомневались? Да я готов был наброситься на вас прямо на турнире!
– При всех? – простодушно ужаснулась красавица. – Право, сударь, это уж чересчур!
Да, тут я слегка загнул, мысленно согласился Светлан и вскричал:
– Но ведь это вы сводите меня с ума – своей красотой и неприступностью!
Он завладел ее рукой и пылко прижал к губам, фиксируя через декольте ее участившееся дыхание. Впрочем, и самого Светлана начинала уже бить дрожь, в букете тонких женских ароматов он отчетливо различил пьянящие, будоражащие эманации. Черт побери, а какова же она на вкус?
– О! – фрейлина с беспокойством оглянулась на дверь. – Но сюда могут войти.
– Так что же?
– Но моя репутация!
– Милая моя! – рассмеялся Светлан. – У вас репутация первой красавицы королевства, и уж этого не сможет отнять никто.
– Вы беззастенчивый льстец!
– Когда речь заходит о вас, – его рука обвила талию женщины, – любая лесть тускнеет.
Теперь Светлан придвинулся так близко, что через вырез мог обозревать все ее прелести едва ли не до бедер. И его неудержимо повлекло исследовать на ощупь эти изысканные ложбинки и выпуклости, хотя он подозревал, что добровольно оторваться от такой матовой шелковистой кожи уже не сможет… И что тогда?
– Но послушайте, сударь! – запротестовала Артезия. – Не слишком ли вы торопитесь?
Светлан потряс головой, изгоняя наваждение. Ну не бред ли – он же не поддается колдовству!
– Отнюдь, – возразил он с усмешкой. – К чему нам ритуальные игры, разве что-нибудь не ясно?
– Ну, например, я не замолила еще прежние свои грехи…
– Не гневите Бога, разве любовь может быть греховной? Что-то церковники напутали здесь – по старческому скудоумию либо из зависти. А вот отказывать страждущему в утешении…
