– Скажите хотя бы, этот человек русский? – продолжила наше перекрестное интервью бедного, но гордого филолога неотступная капитанша.
– Я же вам сказал, никакой информации об этом человеке я вам не дам! – заявил принципиальный Селиванов.
– А деньги он вам уже заплатил? – поинтересовался я.
– Тоже, извините, не ваше японское дело! – сурово отрезал Владимир Николаевич.
– Значит, вы нам так ничего и не скажете? – угрожающим тоном вопросила Мураками.
– Послушайте, вы же якобы филологи, да? – устало проскрипел Селиванов. – Или хотя бы их дети…
– При чем здесь это? – сверкнула льдинками своих глазенок недоверчивая Аюми.
– При том… Это сказано в классике…
– Быть или не быть? Или кто виноват? – Я предложил Селиванову в порядке гуманитарного обмена на выбор несколько вариантов того, что «сказано в классике».
– Вопросы – это у вас, в полиции, или у писателей, которые в принципе та же полиция – только духа и нравов. А у нас, у филологов, как раз ответы. И ответ вам мой, граждане японцы, из той же классики будет: не стой на пути у высоких чувств!
– Это в каком смысле? – действительно не понял я.
– В прямом! Молодая красивая девушка, замужняя, как вы, конечно, знаете. Со своим Ромео в прямой контакт вступить по организационно-этическим причинам не может… Я же мог помочь…
– И как вы этим несчастным влюбленным помогли?
– Я же сказал: пришел и передал простую информацию. Делов-то было на пять минут. К тому же не такие уж они по российским меркам и несчастные…
– И средств заработали, да? – ехидно напомнила ему об истинной цели этой его якобы альтруистической акции Аюми. – Высокие чувства требуют больших средств!
– Смейтесь-смейтесь! – Селиванов демонстративно отвернулся от нее. – Вам это все смешно, смешны деньги! Подумаешь, сто тысяч иен, какие-то восемьсот долларов… А для меня это полугодовая зарплата в моем распрекрасном НГУ!…
– МГУ, – поправила его Мураками.
– НГУ! – не согласился с ее поправкой Селиванов.
– Вы из Новосибирска? – спросил я.
– Да. – Он опять с тоской посмотрел на свою лапшу.
– Хорошо, Владимир Николаевич. – Я решил заканчивать эту гуманитарную корриду. – На сегодня все, но учтите, что, пока вы находитесь в Саппоро, мы вас еще потревожим несколько раз.
– Потревожьте-потревожьте… – вздохнул мрачный Владимир Николаевич. – Хозяин – барин…
– И все-таки было бы лучше и для нас, и, главное, для вас сейчас нам сказать, по чьей просьбе вы встречались в «Гранд-отеле» с Ириной Катаямой? – Я решил из гуманитарной гуманности дать ему последний шанс. – Обещаю, что ваша информация дальше этой комнаты не уйдет.
