– Так выходили или нет?
– Я не понимаю вашего вопроса. – Она, что вполне логично для рациональной женщины, попыталась выиграть несколько секунд для того, чтобы сообразить, как ей вести себя в сложившейся ситуации.
– Я извинился перед вами за свой русский. – Я великодушно подарил ей эти несколько секунд. – Может, мне лучше по-японски спросить?
– У меня японский гораздо хуже вашего русского, – мотнула она головой, и я вдруг поймал себя на непреодолимом желании того, чтобы костяная заколка из ее волос выскочила и с этим манящим движением головы взметнулись бы и рассыпались по плечам ее волосы. Но заколка держалась крепко. – Я хочу знать: почему вы вдруг интересуетесь моей поездкой на пароме?
– Я же сказал: заявление на вас написали…
– Да, но вы не сказали, что за заявление!
– А вы не ответили на мой вопрос относительно того, выходили вы под утро из салона или нет…
– Долго будем с вами друг друга футболить? – Ирина резко прервала начавшуюся перепалку.
– Так выходили или нет?
– Выходила! – бросила она мне в лицо и демонстративно отвернулась к окну.
– Зачем, если не секрет?
– Да какое, в конце концов, вам дело? – не удостаивая меня взглядом, поинтересовалась она.
– Я же говорю вам, заявление на вас написали.
– И что на меня заявляют?
– Что вы в море мешки бросаете… – Я постарался как можно внимательнее отнестись к ее реакции на это сообщение, но видимых изменений в ее экстерьере не произошло.
– Мешки? – Она вновь повернулась ко мне.
– Да, мешки.
– Мешок был всего один. – Смятение, видимо крепко ударившее по ее внутреннему миру секунду назад, ей удалось быстро преодолеть.
– Да, верно, в заявлении так и сказано.
– И кто на меня стукнул?
– Что, простите? – Я, конечно, осведомлен о переносном значении этого русского глагола, но мне захотелось лишний раз проверить свои филологические способности.
– Заявление это кто написал, спрашиваю?
– Честная гражданка Японии. Как и вы, кстати…
– Что «как и я»?
– Гражданка Японии.
– А-а, это… Да, я гражданка… И что теперь?
– Да, собственно, ничего особенного. Что в мешке было?
– А вы как думаете? – А вот это она зря! Не следовало ей опять затягивать с ответом на элементарный вопрос – особенно после того, как выяснилось, что мне многое известно…
– Вы знаете, Ирина, – я опять чуть было не дотронулся до ее руки, – у меня работа такая, что я часто за самого себя все додумать не могу. Так что, извините, еще и за других людей думать я просто не в силах. Да и в работе моей обычно требуются собственные слова подозреваемых или обвиняемых, понимаете?
