— Я должен сначала…
— Согласен? Или нет? — Пол опять достал ручку и принялся по-всякому вертеть ее. Жадное сердце Алдыбея не вынесло подобного искушения.
— Согласен! — крикнул он.
— Только громко, чтобы все слышали! — предупредил Пол, спрыгивая к друзьям. Алдыбей залез на его место.
— Ты серьезно? — шепотом поинтересовался Клайс.
— Естественно!
— Залезть на забор? — уточнил Алдыбей задачу. Он смотрел только на ручку.
— Давай скорее, а то опоздаем на урок!
Алдыбей скинул в снег свой школьный рюкзак. Подпрыгнул, уцепился за прутья и довольно ловко вскарабкался на церковное ограждение.
— Кукареку!
— Громче!
— Ку — ка- ре- ку!!!
— Еще два раза!
— Ку! Ка!..
Сторож, привлеченный шумом, вышел на крыльцо, увидел Алдыбея, и его лицо начало багроветь. Грета с удовольствием наблюдала, как он разевает рот, набирая в легкие побольше воздуха. В варежках, отороченных мехом, этот дядька сжимал лопату для снега.
— Ну я вам сейчас… — угрожающе прогудел его голос.
Алдыбей замер, вцепившись в узор решетки, на самом верху. Он не решался спрыгнуть, парализованный ужасом неожиданности. Грета, Клайс и Пол с хохотом и воем помчались прочь,
Алдыбей застрял на заборе.
— Вот я тебе! — рокотал бас, и визгливо неслось: — Дяденька, не надо!..
Забежав за угол, они остановились, чтобы насладиться зрелищем наказания. Алдыбей, красный и всклокоченный, вырывался и орал, а сторож держал его за ухо, охаживая другой рукой по заднице.
— Будешь лазить по заборам! Будешь!..
— Я не буду!.. Не буду!..
— Нехристь черножопая!
— Не буду!
Алдыбею удалось вырваться, и он уже мчался, таща велосипед рядом с собой. Сторож что-то кричал ему вслед, размахивая лопатой.
— Ты специально?! — Алдыбей налетел грудью на Пола, толкнул его.
— Специально, да?
— Ну-ка… — Клайс встал между ними. — Ты сам сделал выбор. И сам ответил за него. Нечего быть идиотом.
— Отдавай ручку! — прохрипел Алдыбей.
— Ручку? — удивился Пол. — С какой стати?
— Отдавай! Я честно выполнил!
— Честно? А сколько раз ты прокукарекал? Вроде мы договаривались, что три, а ты — сколько?
Полтора?
— Отдай! — Алдыбей бешено сверкал глазами, но наброситься не решался.
— Остынь, — сказала ему Грета. — Мы все слышали уговор.
— Но сторож!..
— Нечего было слезать! — Клайс издевался уже в открытую, улыбаясь с откровенным цинизмом. — А слез, так надо было ногой по яйцам!.. А ты — дяденька, отпустите!.. Дяденька, простите!..
— Алдыбей — цурка! — подхватил подъехавший Бонга, чистенький и свежий, как всегда по утрам. — Цурка косоглазая!
