Дженет вышла из лифта и обвела взглядом приемный покой: одна стена тут была ярко-голубая, другая — красная. Такими стенами, как и почти всем остальным, НПИО было обязано Макферсону. «Странно, — подумала Дженет, — насколько организация всегда отражает личность своего руководителя». Макферсона отличал безграничный оптимизм, и было в нем что-то от веселенькой атмосферы яслей и детских садов.
Но человек, решивший, что Гарри Бенсона следует оперировать, не может не быть большим оптимистом.
В отделении было тихо — рабочий день кончился, и почти все ушли. Она шла по коридору мимо разноцветных дверей с табличками ЭХОЭНЦЕФАЛОГРАФИЯ, КОРТИКАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ, ЭЭГ, ТЕМЕННАЯ ОБЛАСТЬ и ТЕЛЕКОМП в конце коридора. Работа, которая велась за этими дверями, была такой же сложной, как и названия на табличках. А ведь это только больничное крыло отделения, которое Макферсон называл «прикладным».
Прикладное казалось простым и будничным по сравнению с научным крылом со всеми его химиотродами, компсимами и другой новейшей аппаратурой. Не говоря уже о таких гигантских проектах, как «Джордж» и «Марта» или «Форма Кью». Научное крыло на десять лет обгоняло прикладное, а оно было самым, самым последним словом.
Год назад Макферсон попросил Дженет показать НПИО группе журналистов, которые вели в своих газетах научные отделы. Он поручает это ей, объяснил он, потому что у нее «хороший экстерьер». Это прозвучало смешно, но она была поражена. Обычно Макферсон был старомодно любезен и отечески ласков.
Однако журналисты, когда начался осмотр, были поражены еще больше. Она собиралась показать им и прикладное и научное крыло, но уже прикладное настолько их ошарашило и привело в такое возбуждение, что ей пришлось закончить экскурсию на этом.
Долго после этого ее не оставляло тревожное чувство. Журналисты отнюдь не были наивными простаками. Они зарабатывали себе на хлеб, знакомясь с новыми достижениями во всех областях науки. И все же они онемели, представив себе возможные последствия исследований, с которыми она их познакомила. Сама она успела утратить эту свежесть взгляда и способность объять картину в целом — она работала в НПИО уже три года и постепенно привыкла к тому, что там делалось. Комбинирование людей и машин, человеческого и электронного мозга больше не казалось ей ни странным, ни зловещим. Это просто был путь, ведущий вперед и позволяющий добиваться результатов.
Тем не менее она была против операции Бенсона. С самого начала она считала, что Бенсон не подходит для подобной операции, и у нее еще оставался шанс доказать это.
