Человек-компьютер | страница 12
— Мне бы тоже было страшно, — сказал Эллис.
— Ну вот, видите.
Эллис сглотнул.
«Он это нарочно, — думала Дженет. — Не поддавайтесь, Эллис».
— Но ведь я не машина, не так ли? — ответил Эллис.
Дженет поежилась.
— Ну, это еще вопрос, — сказал Бенсон. — Некоторые из ваших функций носят автоматический характер. С этой точки зрения они довольно просты и поддаются программированию, если вы…
— Мне кажется, — перебила Дженет, вставая, — что присутствующие могут приступить к вопросам.
Эллис как будто не согласился с ней, но ничего не сказал, и Бенсон, к счастью, тоже промолчал. Она обвела взглядом амфитеатр. В верхнем ряду поднялась рука и последовал вопрос:
— Мистер Бенсон, не могли бы вы поподробнее описать запахи, которые ощущаете перед «затемнениями»?
— Пожалуй, нет, — ответил Бенсон. — Могу только сказать, что это незнакомые запахи. Они отвратительны, но ни на что не похожи, понимаете? То есть определить, что это за запах, невозможно. Блоки памяти ничего не выдают.
— Ну хотя бы приблизительно?
Бенсон пожал плечами.
— Ну… свиной навоз в скипидаре.
Поднялась другая рука.
— Мистер Бенсон, ваши «затемнения» стали более частыми. Стали ли они более продолжительными?
— Да. Теперь они длятся по нескольку часов.
— Что вы чувствуете, когда приходите в себя?
— Мне тошно.
— А поточнее?
— Иногда меня рвет. Это достаточно точно?
Дженет нахмурилась. Бенсон явно начинал сердиться.
— Есть еще вопросы? — спросила Дженет, надеясь, что их не будет. Она обвела взглядом амфитеатр. Воцарилась долгая тишина.
— Ну, раз так, — сказал Эллис, — то перейдем к обсуждению деталей процедуры третьей степени. Мистер Бенсон со всем этим уже знаком, а потому может уйти или остаться, как ему больше захочется.
Дженет это не понравилось. Эллис явно поддался подсознательному стремлению каждого хирурга показать, что его пациент охотно позволяет резать себя и калечить. Было нечестно просить… нет, подзадоривать Бенсона, чтобы он остался.
— Я останусь, — сказал Бенсон.
— Отлично, — сказал Эллис.
Он подошел к доске и нарисовал схему человеческого мозга.
— Ну, — сказал он, — мы считаем, что при эпилепсии повреждается какой-то участок мозга и там образуется рубец, обладающий всеми свойствами обычного рубца в любой другой части тела — разрастание соединительной ткани, всяческие сдавления и смещения. Этот рубец становится очагом патологических электрических разрядов. Мы можем наблюдать, как от этого фокуса расходятся волны возбуждения, подобно кругам, бегущим по воде от того места, куда брошен камень.