– Я хорошо знаю, – говорил он, – что моя империя создана наподобие кристалла, молекулы которого расположены в безупречном порядке. В кипении ее составных частей зарождается великолепный алмаз небывалой твердости, огромная, совершенно прозрачная гора с бесчисленным количеством граней. Почему в твоих путевых впечатлениях присутствуют только внешние отрицательные признаки, и ты не замечаешь этого неотвратимого процесса? Зачем ты погружаешься во второстепенное, не главное? Почему скрываешь от меня величие моих деяний?
И Марко отвечал:
– О господин, в то время как по твоему повелению поднимаются стены одного города, я отыскиваю прах других городов, которыедля того, чтобы освободить для него место, исчезают с лица земли и никогда не смогут быть ни восстановлены, ни возвращены в человеческую память. Но ни один драгоценный камень не сможет заменить знания причины всех зол, благодаря чему тебе будет известно точное количество карат, которыми должен измеряться твой драгоценный камень, и ты не ошибешься в расчетах своих планов.
– Мудрый Кубла-хан, никто, кроме тебя, лучше не знает, что не следует путать город с его словесным описанием. И все же между ними существует определенная связь. Если я стану описывать тебе Оливию, город, известный своими товарами и богатством, у меня будет только один способ поведать о его процветании – говорить о его узорчатых дворцах, высоких стрельчатых окнах, те на подоконниках лежат бархатные подушки с золотой бахромой, где за решетками патио снопы водяных струй из фонтанов орошают лужайку, на которой белый павлин распускает свой хвост. Но ты сразу же поймешь, что при этом Оливия окутана облаком копоти и жира, которые въедаются в стены домов, что движущиеся по узким улицам экипажи давят прохожих у стен. Если говорить о занятиях жителей города, я должен рассказать о пропитанных запахом кожи лавках шорников, о женщинах, болтающих за плетением ковров, о подвесных каналах, вода которых, срываясь в водопады, заставляет вращаться колеса мельниц-, но все эти образы, которые мои слова вызывают в твоем просветленном сознании, окажутся не более чем движением патрона станка, направляемого между зубьями фрезы, тысячу раз повторяемого движениями тысяч рук за одну рабочую смену. Если я должен поведать, насколько в Оливии жизнь стремится к свободе и изысканности цивилизации, я должен буду рассказать о женщинах, которые по вечерам плывут в освещенных огнями лодках вдоль берегов лимана и напевают при этом песни; но это лишь послужило бы напоминанием о том, что в пригородах, куда, как лунатики, каждый вечер возвращаются с работы усталые мужчины и женщины, с наступлением темноты обязательно найдется кто-то, кто не будет стесняться в выражениях, отпускать грубые шутки и громко смеяться.
