Вот проходит девушка, слегка покачивая бедрами и зонтиком. Проходит женщина, одетая во все черное и выставляющая напоказ свои года: в ее глазах под вуалью можно прочесть беспокойство, а губы дрожат. Проходят татуированный гигант, молодой человек с седыми волосами, карлица, сестры-близнецы в коралловых ожерельях. Между ними что-то пробегает, происходит обмен взглядами так, словно пространство пересекают линии, рисующие стрелы, звезды, треугольники, и так до тех пор, пока за какую-то секунду все их сочетания не оказываются исчерпанными, и на сцене не появятся другие действующие лица: слепец с гепардом на поводке, придворная дама с веером из страусиных перьев, эфеб, толстая женщина. Вот так, без единого слова, взгляда, движения мизинца происходят здесь встречи, обольщения, объятия, оргии тех, кто укрывается от дождя под арками, толкается у базарных палаток либо останавливается на площади, чтобы послушать оркестр.
По Хлое, самому целомудренному из городов, постоянно пробегает сладострастная дрожь. Если бы мужчины и женщины принялись бы осуществлять свои тайные желания, каждая фантазия нашла бы свое воплощение в каком-то определенном человеке, с которым можно было бы хитрить, ссориться, недопонимать, притеснять, преследовать друг друга, и тогда мир их фантазий перестал бы существовать.
Люди построили Вальдраду на берегу озера; ее дома с верандами громоздятся друг над другом, а высокие парапеты с балюстрадами отделяют улицы от воды. Прибывший сюда путешественник видит как бы два города: один, возвышающийся над озером, и второй, отражающийся в нем. Не существует ничего такого, что могло бы происходить в одной Вальдраде, не отражаясь в другой, потому что город построен так, что полностью отражается в этом зеркале, и в воде нижней Вальдрады видны не только все фасады домов, стоящих над озером, но также и интерьеры квартир с потолками и полами, коридорами и зеркалами.
Жителям Вальдрады известно: все, что они делают, состоит из самого действия и его отражения, поэтому они не могут позволить себе расслабиться даже случайно или по забывчивости. Даже когда нагие любовники ищут наиболее благоприятного для получения удовольствия положения, даже когда убийцы вонзают нож в шею жертвы, и чем больше течет крови, тем глубже они вонзают его лезвие, значение имеет не сам акт любви или убийства, а любовь или убийство прозрачных и холодных отражений в этом зеркале.
Иногда зеркало преувеличивает значение событий, иногда сводит их на нет. То, что вроде бы важно над озером, теряет смысл в его отражении. Между двумя городами-близнецами нет равенства, так как все, что существует или происходит в Вальдраде, лишается симметрии, а всякому лицу или движению соответствует такое же лицо или движение в перевернутом виде. Обе Вальдрады живут друг для друга, глядя друг другу прямо в глаза, но при этом между ними нет любви.
