В одиннадцать тридцать я попрощался с ними и отправился на аэродром. Поставив машину на стоянку, я вошел в огромный зал. Выкурил одну сигарету, потом вторую, непрестанно размышляя над тем, как начать разговор и каким образом объяснить все Терезе; несмотря на мои старания, мне так и не удалось представить себе, какова будет ее реакция. Наконец объявили о прибытии самолета. Я постарался занять место, откуда можно наблюдать за выходящими из самолета, и вскоре увидел ее высокую тоненькую фигурку, ее головку в шлеме светлых волос. Тереза должна была еще пройти таможню, и только почти через час я смог обнять ее.
Поздоровавшись, я чуть отстранил ее от себя и посмотрел ей в глаза, увидел в них блестки радости, а на устах ее теплилась улыбка.
- Тереза, как я рад, что мы снова вместе,- проговорил я взволнованно.- Столько мне пришлось пережить за эти дни…
- И я тоже рада, дорогой! Ты на машине? Хочется поскорее попасть в свою родную берлогу!
Я почувствовал, как у меня перехватило горло. Тереза, видимо, иначе восприняла смысл моих слов. Я пересилил свою растерянность и ответил ей довольно непринужденно:
- Сейчас едем. Но вначале мне хотелось бы поговорить с тобой… Поэтому, прошу тебя, давай пройдем в кафе и выпьем по чашечке кофе.
- Анатоль, ты с ума сошел! Поговорить мы сможем и дома, а кофе мне совершенно не хочется.
- В таком случае вместо кофе я предлагаю сок. Но поговорить мы должны непременно.
Мое упорство обеспокоило ее.
- Что случилось?! Толь, говори поскорее! Что-то серьезное?
- Очень, дорогая.
- Только я никак не могу понять, почему именно здесь мы должны разговаривать?
- Сейчас все поймешь.- Я взял ее за руку и потянул за собой.
Она перестала упираться, явно заинтересованная разговором. Когда мы сели за столик и получили заказанные напитки, я приступил к рассказу, подробно описывая все события, начиная с просьбы Кароля. В тот момент, когда я коснулся передачи ключей, она на мгновение вскинула брови и окинула меня проницательным взглядом. Увы, умолчать об этом факте я не мог. Вот, собственно, как она прореагировала в самый критический для меня момент. По мере дальнейшего рассказа этот эпизод, кажется, совсем затерялся в ее памяти, потому что в ее глазах исчезло напряженно-пытливое выражение, уступая место любопытству. Ее интерес к событиям по мере моего рассказа кажется возрастал, это я заключил по тому, как расширились ее зрачки и появилось нескрываемое удивление во взгляде. Она слушала, не донеся стакан с соком до рта, и даже не замечала этого. Стакан Тереза поставила на стол только тогда, когда я закончил свой рассказ следующими словами:
