– Мне-то не за что его благодарить, но уж не хочешь ли ты сказать, что мои книги недостаточно хороши? – Она шутливо погрозила пальцем телезвезде.
Затем наступил черед милой болтовни. Голос Мерфа лился в плавной беседе – медово-сладкий и гладкий, как лед. Боже, что за загар! Наверное, ты только вернулся с Палм-Бис-Поло после нескольких дней с Евой.
– Так сколько лет прошло после выхода «Женщины-ребенка»? Это был выдающийся роман-дебют. И в то время, как ты его писала, тебе было всего двадцать? – Мерф перестарался с изъявлением восхищения и удивления. Скорее всего он думал при этом о чем-то совершенно постороннем, например, как гениально с его стороны продать свою компанию «Кока-Коле».
Джули вдруг захотелось узнать, кто протирает стекло стола до такого блеска. Может быть, его показывают в рекламных паузах? Пальцы Мерфа бегали по всей поверхности стола, будто на нем растекались растаявшие от жары шоколадные конфеты.
Джули постаралась сосредоточиться. У нее было заготовлено полдюжины ответов на случай, если речь заходит о «Женщине-ребенке», и все они экспромтом скатывались с языка без участия извилин. Но Джули была неплохим профессором, чтобы разобраться, что тут к чему и какие таятся опасности в изменчивых умах. Сейчас ничто не могло бы остановить разогнавшийся локомотив ее изданий, но однажды – не сегодня, так завтра – она достигнет вершины. Мода переменится, и ищущий палец ткнет в другого автора, способного раздуть стынущий костер фантазии. Поначалу плавное падение вниз постепенно начнет убыстряться, пока ее карьера вовсе не съедет к подножию некогда высокой горы, к пропасти краха и жуткой пучине забвения. Для того, кто взлетел в небеса, дыша разреженным воздухом суперславы, низвержение с пьедестала будет наполнено горечью.
Итак, она постаралась подумать над вопросом, даже скорее почувствовать его. Труда это не составляло. «Женщина-ребенок» стала для нее роковой попыткой избавиться от теней собственного прошлого – кошмарных призраков, которые скользили и кружились в мерзопакости, источали яд и отравляли жизнь, а их зловоние испарялось, разрушая ее мир. И вот теперь ее сестра Джейн вновь вернула их к жизни.
– Да, мне было двадцать, когда я написала «Женщину-ребенка», и, разумеется, это роман о поклонении и обожании, о противоречивых требованиях детства, об измене.
– Ты была очень близка с отцом – актером шекспировского театра Ричардом Беннетом. Скажи, а Фредерик, герой романа, – это его прототип?
