Джули тоже рассмеялась. Их тайный сговор все еще действовал, потребность друг в друге не умерла. Он хочет сейчас уйти, чтобы искать зеленую траву на другой стороне холма, но он ее не найдет. Когда его мечты погибнут, а честолюбие будет уничтожено, он объявится здесь снова.
Билли почувствовал, что самый ответственный момент наступил. Кажется, пора. Она смеялась над ним, но и с ним. Она верила, что он вернется. Время пришло. Он задержал дыхание и выпалил:
– На днях я пришлю за своими картинами – если ты не возражаешь, чтобы я забрал их отсюда. – Теперь его жизнь была в ее руках.
– О Боже! А сразу их нельзя взять? Сама мысль о том, что эти чудовища наполняют мой дом, приводит меня в состояние ужаса. Но, боюсь, едва ли они влезут в «Мазерати». Ладно, пусть остаются на день-два. Но потом этот хлам выбросят.
Билли почувствовал, как обмякло все его тело. Хоть раз она упустила возможность действительно уничтожить его. А может быть, лишь приберегла свои козыри для следующего момента. Как ни странно, именно ее уверенность том, что его живопись – гадкая мазня, давала ей эти козыри. Для нее картины Билли были свидетельством его провала в мире искусства, что неизбежно должно возвратить его к ней. Для него же они символизировали его блестящее будущее. Даже одна из них уже спасла бы его.
– До свиданья, Джули.
– Да пошел ты к черту, неудачник. Все равно вернешься.
Но, когда дверь за ним захлопнулась, уверенность испарилась, и этого она не могла вынести. Однако боль ее была потоплена океаном гнева. Однажды ее уже покинул единственный человек, которого она когда-либо любила. Ее отец отвернулся от нее и выбрал ее мать… и Джейн. А теперь ее покидал Билли – игрушечный мальчик, наркотик, доставлявший радость и наслаждение. С ним она забывала свою боль – и опять причиной ее возобновившихся страданий была Джейн, ее сестра, от которой невозможно было избавиться. Всегда и всюду Джейн.
Она сжала руками виски и откинула голову. В ней клокотало, ее обжигало слишком хорошо знакомое ей чувство.
– Я так сильно ненавижу ее, Орландо, – прошептала она. – Ты можешь понять, что такое ненависть?
Орландо фыркнул.
– Но ведь с ней еще не покончено, не так ли, дорогуша? Мы даже еще не начали уничтожать ее. А Билли? Ну что он за дурак, верно, милый? Мы разрежем их на куски, их обоих, и дадим тебе на обед.
Ярость свела ей все внутренности, но она и не думала удерживать свои чувства внутри. «А-а-а-а-а-а!» – прокричала она на весь жестокий мир, который так помыкал ею. Рыжий кот ракетой взмыл к потолку, а шелковые простыни трещали и скручивались под ее корчащимся телом.
