– Я в первый раз танцую с женщиной после школьных уроков танцев.
– Солнышко, ты даром теряла время.
Они хохотали, наслаждаясь ночной вольницей, в дансинге подвального склада, содрогающегося от резкой хриплой музыки, которая обрушивалась на танцующих из громадных старомодных рупоров.
Люси взяла Джейн за руку и вывела ее на пульсирующий пол дансинга. Вокруг ее длинной гордой шеи был повязан кожаный платок, украшенный символами тех, чья дикая музыка сотрясала ночь, – «Штучка для Лулу», «Джин любит Иезавиля», «Юные каннибалы», «Любимчики». Геометрически правильный агатово-черный парик Видала Сассуна в совершенстве дополнял ее кожаный костюм от «Твистед-Систер». Исступленно-радостная, восхитительная, Джейн была совершенно не похожа на ту простую, в традиционном смысле красавицу, какой она выглядела, когда высадилась в аэропорту Лос-Анджелеса. Люси обезумела от страсти, пожирая глазами свою Золушку.
На другом конце похожей на пещеру комнаты, с ее высоким, как в соборе, обшитым деревом потолком и с огромными заводскими окнами, с твердым цементным полом, залитым пивом и засыпанным сигаретным пеплом, пребывал в нервном, но счастливом расположении духа Ивэн Кестлер.
– Ну-ну, так вот где все это происходит, видишь? – Он повернулся и взглянул на Билли, но Билли не слушал. Вместо этого он вглядывался в плотное, подвижное человеческое море: тысячи две скачущих, ревущих подростков – разодетых, как попугаи, перевозбужденных красоток, прыщавых юнцов, современных «модников» и «модниц» – кожаные леди и мотоциклетные маньяки.
– Ты кого-нибудь здесь знаешь? – снова попытался завязать беседу Ивэн. Ему было непривычно, что на него не обращают внимания; с одной стороны, ему это нравилось, с другой – нет. Кто же он такой, этот прекрасный, сложный, угрюмый юноша с телом Меркурия, глубокий, как дно океана? Но не только упоительная дрожь удовольствия пронизывала тело маленького Ивэна, пока его глаза следили за добычей; его мучило и иное чувство. Ревность. Билли явно кого-то высматривал в толпе. И эгоистическое чутье подсказывало ему, что у Билли была, должно быть, своя жизнь до встречи с ним, Ивэном.
– Что ты сказал, Ивэн? Прости, мне нужно кое-кого увидеть. – Билли едва полуобернулся к нему. Он был поглощен своими поисками, озабоченность легла складками у рта, глаза по-прежнему рыскали в толпе.
– Да это не важно, не важно. – Ивэн махнул рукой, заверяя, что это так. Но на языке у него так и вертелось: «Кто?» Он, поеживаясь, оглядел комнату. Не будь рядом Билли, это был бы сущий ад. Он терпеть не мог ночные клубы, но так или иначе ему приходилось страдать в большинстве из них в Нью-Йорке, от роскошного «Палладиума» с его художниками и моделями из «Вог» до расслабленной болтовни «Нелл», от остроумно хамского общения «Эреа» до шикарного «Серф-клуба». Ему больше нравились стражи у входа. Нужно было пройти через целый их строй, а неприступно холодные законодатели капризно решали, кого стоит пропустить через ворота временного рая, а кого выбросить на холодную сырую улицу, чтобы они там зализывали раны отказа. Несколько раз и
