И неожиданно на рассвете, когда первые лучи солнца озарили заснеженные крыши Мейфэра, Тэтчер увидел всю эту неразбериху в совершенно ином свете.
Что, если она смогла бы полюбить его? Что, если их объединило бы страстное чувство еще до того, как цепи герцогских обязанностей сделают их жизни скучными и безжизненными, как эти «природные склонности», о которых она твердит?
– Ваша светлость, вы слушаете меня? – спросила тетя Дженива. – Так не может продолжаться. Вам необходимо отказаться от помолвки и отделаться от нее. А потом принять на себя свои обязанности.
Тэтчер положил вилку и внимательно посмотрел на нее.
– Эта девушка, хочешь ты этого или не хочешь, тоже является моей обязанностью. Как я могу просто отказаться? Разве такой поступок можно назвать честным?
– Честь! – насмешливо фыркнула она. – Я почти уверена в том, что она каким-то образом обманула отца, чтобы втереться в нашу семью. Это, конечно, скандальная история, но теперь есть возможность все исправить. – Тетушка сделала глубокий вдох и улыбнулась. – Ваша светлость, у вас есть обязанности, которые необходимо выполнять. Взгляните на поднос!
Он бросил взгляд на пристенный столик и поморщился. Стоявший на нем поднос был переполнен приглашениями. Визитные карточки от семейств с подходящими дочерьми и респектабельными экономками, где карманных воровок даже в глаза не видывали.
Вот она, его будущая жизнь в качестве герцога Холлиндрейка. Обязанности, практически не оставляющие времени для катания на коньках или каких-либо других авантюр, в которые до конца своих дней стала бы ввязываться мисс Фелисити Лэнгли, если бы не превратилась в пуритански безупречную, скучную особу, какой, по ее мнению, она должна была стать. Нет, уж если кто-нибудь и мог бы избавить его от жизни, состоящей из скучных событий и тоскливых суаре, то это мисс Лэнгли, но только после того, как она поймет, что страсть тоже кое-что значит в жизни человека.
А судя по задорному огоньку, который он заметил вчера в ее манящем взгляде, страсти в ней было достаточно.
– Поднос может подождать, – ответил он тетушке. – Сейчас у меня есть другие дела.
Дженива всплеснула руками:
– Но это невыносимо, ваша светлость! Это нас всех погубит! Умоляю вас положить этому конец. Если вы этого не сделаете, то я… то я…
Он отодвинул свое кресло-трон и встал из-за стола.
– И вообще, тетя Дженива, я уже не тот неоперившийся юнец, которого вы все еще считаете своим долгом учить уму-разуму. Скажите на милость, как вы собираетесь остановить меня?
