– Но всему этому маскараду предшествовало фальшивое письмо.
– Но оно могло служить и предупреждением.
Про себя сэр Сидни уже решил, что все это не более чем злой розыгрыш. Такого рода байки хорошо идут за обедом где-нибудь в судебном присутствии. Но мыслей своих он не выдавал и смотрел серьезно и мрачно, точно столкнулся с массовым убийством.
– Скажите, он хоть раз упомянул или намекнул на то, что принадлежит к могущественному и знаменитому клану Гетти?
– Ну если и да, то косвенно.
– И вы решили, что принадлежит?
– Полагаю, что так.
– Пытался ли он забрать с собой картину этого голландца или какую-либо другую картину?
– Нет.
– У вас имеются соображения, кто бы это мог быть?
– Нет.
– Допускаете ли, что это было делом рук какого-либо обиженного и уволенного сотрудника вашей фирмы?
– Лишь одного, но его в зале не было.
– Вы уволили этого сотрудника?
– Да.
– На каких основаниях?
Слейду вовсе не хотелось пускаться в подробности и описывать историю с картиной Сассета.
– За некомпетентность.
– Он мог быть компьютерным гением?
– О, нет. Он почти совсем не умел пользоваться компьютером. Зато был ходячей энциклопедией по части старых мастеров.
Сэр Сидни вздохнул:
– Не хотелось бы вас разочаровывать, но не думаю, что ребят в синей униформе заинтересует это дело. И прокурорскую службу – тоже. Из-за отсутствия доказательной базы. Этот ваш артист, который сперва изображал из себя седовласого кентуккийца в старом пиджаке с козлиной бородкой и американским акцентом, мог в любую минуту превратиться в почтенного английского джентльмена в полосатом костюме с иголочки. И даже если бы его выследили, как доказать, что это был именно он? Он оставил отпечатки? Сколько-нибудь разборчивую подпись?
– Да нет. Нацарапал что-то неразборчивое.
– Ну вот, видите. Он будет все отрицать. И полиции просто не за что зацепиться. А ваша уволенная за некомпетентность «энциклопедия» будет твердить, что просто не понимает, о чем это вы говорите. С ним та же проблема. Отсутствие доказательств. К тому же за ними стоит некий анонимный компьютерный гений. Нет, мне очень жаль, но ничего не получится. – Он поднялся и протянул руку. – На вашем месте я бы все это оставил.
Но Перегрин Слейд вовсе не имел такого намерения. Выйдя в мощенный булыжником двор одного из четырех лондонских судебных иннов,[4] он вспомнил слово, которое в разговоре с ним употребил сэр Сидни Эйвери. А именно – артист. Где же он слышал или видел это слово, отчего оно ему так запомнилось?
