Между тем Пенелопа собрала у остальных ребят рисунки и отпустила их с урока. Дети гурьбой выбежали из студии, а мы с Люсией подошли к её мольберту, и она с гордостью показала мне своё творение:
— Нравится?
Сестрёнкины рисунки были ещё по-детски схематичными, однако в них чувствовался большой потенциал. Люсия вообще была необыкновенно одарённой девочкой: она унаследовала от мамы её талант к живописи, а от бабушки — уникальные математические способности. Это, кстати, служило причиной постоянных конфликтов между Дианой и Пенелопой. Мама жёстко ограничивала Люсины занятия точными науками, что страшно не нравилось Диане. Я в этом споре был целиком на маминой стороне, так как хотел, чтобы сестрёнка испытала все радости детства и выросла всесторонне развитой личностью, а не эмоционально отмороженным вундеркиндом.
— Замечательный рисунок, Люси, — сказал я, нисколько не покривив душой. — Только зачем я держу копья в обеих руках?
— Это молнии, — снисходительно объяснила она. — Ты стоишь на горе и бросаешь их вниз. Другие девочки тоже рисовали тебя с молниями.
Я вздохнул и растерянно посмотрел на Пенелопу. Мама пожала плечами и улыбнулась. Ей это казалось забавным.
А мне — нисколько.
4
В непосредственной близости от Владений Порядка я не рисковала пользоваться Силой Источника, поэтому последний отрезок пути мы прошли по Туннелю и вышли в одном из миров Внешнего Обода. Дальше Туннель не действовал; глубже в Порядок могли пройти только порождённые им же самим существа, адепты его Силы, а также неофиты — безумцы, возжелавшие стать его адептами. Мы с Фебом не принадлежали ни к одной из упомянутых категорий.
Вокруг нас простиралась безжизненная равнина, которая на юге плавно переходила в горную гряду. Издали горы казались ненастоящими, игрушечными, они были слишком правильными, симметричными. Да и сама равнина походила на упрощённую компьютерную модель с однородной текстурой. Ландшафт всех планет в мирах Внешнего Обода мог быть точно описан в аналитическом виде с помощью пусть и сложных, но регулярных функций. Даже свойства поверхности (коэффициент трения, упругость, теплопроводность и прочее) менялись от точки к точке в строгой математической закономерности. Сами планеты обращались вокруг своих светил по правильным эллиптическим орбитам, а звёзды равномерно располагались по всему небосводу, чередуясь по спектральному классу и яркости. Здесь не действовали принятые в остальной части Вселенной физические законы; здесь не было места никакой случайности — ни на микро-, ни на макроуровне; здесь движением каждого атома, каждой элементарной частицы управлял Порядок. Таково было представление этой Стихии о гармонии и совершенстве…
