Прошло немного времени, у близнецов появились зубки, как тому положено, и весь дом отпраздновал их первый день рождения.
На утро после торжества Скворец, только вернувшийся в дом N 17 по Вишневой улице с далеких Бермуд, сел по обыкновению на подоконник.
– Привет! Привет! Привет! Вот мы и вернулись, – весело насвистывал он. – Ну как вы, дорогуша? – не очень почтительно обратился он к Мэри Поппинс, склонив голову набок и глядя на нее ясным, блестящим глазом.
– В вашем приветствии никто не нуждается, – вскинула голову Мэри Поппинс.
– Узнаю старушку. Ни капельки не изменилась! А как наши кукушонки? – Скворец взглянул на постельку Барбары. – Ну, Барбарина, есть ли сегодня что-нибудь вкусненькое для скворушки?
– Ба-ля, ба-ля, ба-ля, – пролепетала Барбара, уписывая овсяное печенье.
Скворец, слегка удивившись, прыгнул на шишечку кровати.
– Я спрашиваю, – отчетливо произнес он, – есть ли что-нибудь вкусненькое для скворушки?
– Бу-лю, бу-лю, бу-лю, – пролепетала Барбара, глянула на потолок и проглотила последнюю крошку.
Скворец уставился на нее блестящими глазками.
– Ха! – вдруг воскликнул он и вопросительно взглянул на Мэри Поппинс. Она ответила ему долгим говорящим взглядом.
Скворец порхнул на кровать Джона. Джон крепко прижимал к себе белую кудрявую овечку.
– Как меня зовут? Как меня зовут? Как меня зовут? – пронзительно закричал Скворец, чувствуя какое-то беспокойство.
– Бе-бе-бе, – сказал Джон, открыл рот и ухватил зубками ногу овечки.
Тряхнув головой, Скворец отвернулся.
– Значит, свершилось, – тихо сказал он Мэри Поппинс.
Она кивнула.
Скворец какой-то миг удрученно глядел на близнецов. Потом пожал крыльями в крапинках.
– Ну что ж. Я ведь знал, что так будет. И всегда говорил им это. А они не верили. – Он немного помолчал, глядя на кроватки.
И вдруг резко встряхнулся.
– Да-а, надо скорее лететь домой. К себе на трубу. Пора приниматься за весеннюю уборку. – Он перелетел с кровати на подоконник и обернулся.
– А скучно будет без них. Я любил поболтать с ними. Мне будет их не хватать.
И он смахнул что-то крылом с глаз.
– Плачешь? – усмехнулась Мэри Поппинс.
Скворец сразу взял себя в руки.
– Плачу? Да нет. У меня… э-э… легкая простуда. Продуло на обратном пути. Ничего серьезного.
Он выпорхнул в окно, сел на карниз, почистил клювом перышки.
– Прощайте! – весело просвистел он, расправил крылья и улетел…
