Прибыв туда, граф обошел всех судей, заявляя, что в случае необходимости готов выступить поручителем несчастного Кристофа, что уверен в его невиновности, и настолько непоколебимо, что готов отдать собственную жизнь ради спасения ложно обвиненного человека.
Он пожелал встретиться с Кристофом; получив разрешение, он расспросил того обо всем и остался удовлетворен ответами. Дровосек, убедился граф, не был способен на приписываемое ему преступление. Граф заявил судьям, что открыто берет на себя защиту этого крестьянина. Если же, к несчастью, тот будет осужден, он подаст апелляцию в Верховный суд, позаботится о том, чтобы об этом деле узнала вся Франция, и покроет позором несправедливых судей, приговоривших явно невиновного человека.
Граф де Дорси был известен в Руане. Его любили, а также уважали за благородное происхождение, титулы и награды. Все это заставило суд пересмотреть первоначальное решение. Было обнаружено, что судебная процедура по делу Кристофа велась излишне поспешно.
Расследование возобновилось. Граф оплатил все новые издержки на ведение следствия и дознания. Постепенно были опровергнуты все улики против обвиняемого. Тогда граф де Дорси отослал брата Аннетты домой, чтобы сообщить матери и сестре, что в скором времени они увидят на свободе того, чьи беды заставляли их так страдать.
Все шло как нельзя лучше, пока граф не получил короткую анонимную записку следующего содержания:
«Немедленно прекратите участвовать в интересующем вас деле, откажитесь от всяческих поисков убийцы. Вы сами роете яму, куда вскоре провалитесь... Как дорого заплатите вы за свои добрые порывы! Мне жаль вас, жестокий человек, но, быть может, теперь уже слишком поздно. Прощайте».
При чтении записки граф испытал такой ужас, что едва не лишился чувств. Связывая зловещее послание с не дающими ему покоя предчувствиями, он осознал, что ему грозит какая-то неминуемая беда. Он остался в Руане, хотя прекратил вмешиваться во что бы то ни было. Небо праведное! Ему с полным основанием советовали это сделать, но было уже поздно: он зашел слишком далеко, и его настойчивые поиски уже увенчались успехом.
Он пробыл в Руане две недели. И вот как-то в восемь часов утра к нему зашел знакомый ему советник парламента и заговорил в чрезвычайном волнении:
– Уезжайте отсюда, дорогой граф, уезжайте сию же минуту! Отныне вы несчастнейший из смертных. И пусть злополучная ваша история навсегда сотрется из памяти людей! Ибо, свидетельствуя об опасностях, порой подстерегающих на пути добродетели, она способна отвратить их от служения высоким идеалам. Ах! Возможно ли поверить в несправедливость Провидения, явленную нам сегодня?!
