Память — своя ли, чужая, непонятная Ивану и не осознаваемая им настойчиво подсказывала — ты всё это давно знаешь, ты постиг это в других местах, тебе знакомо это, ну что ты бежишь, ползешь, что ты Мечешься?!
Лесная крона могла быть бесконечной. Но был выход, был! Точнее, Иван это начал чётко осознавать — был не выход, а вход! Он есть где-то, может, совсем рядом! А может, он вообще, повсюду, в каждом стволе, в каждом дупле?
Иван вспомнил о дуплах и норах, входах и выходах, увидав настоящее чернеющее изрезанным зевом дупло. Он встал, сунулся в него, не чувствуя опасности, но готовый ко всему.
С ужасающим треском, сипом, карканьем и стонами из дупла вырвалась наружу огромная чёрная птица, следом ещё две, и ещё… Все они быстро скрылись за ветвями, лишь чёрные перья ещё долго, кружась, падали вниз.
Иван залез в дупло. Оно было большим, но хода не имело — везде он натыкался на скользкие изгаженные птицами стены — ни просвета, ни прогала.
Тупик!
Так можно тыкаться носом, будто слепой щенок, тыкаться до Второго Пришествия! Иван вылез наружу. Развалился в плетенке ветвей. Уставился вверх. Машинально он вытащил из клапана-боковины шарик-концентрат, разжевал его, проглотил. На день питания хватит, а то и на два-три, если не дергаться по-пустому. Надо спускаться. И так потеряно уймище времени! Вниз!
Он спускался быстро, прыгал с ветви на ветвь, скользил но стволам. И не мог понять, так же, как и когда лез наверх, один ли это ствол огромного высоченного дерева или же это непонятное сплетение стволов, переходящих один в другой.
Странный мир! Такой похожий внешне на земной, и совсем не такой! На спуск ушло больше часа. Но когда Иван приготовился спрыгнуть с одной из последних ветвей наземь — датчик показывал нулевую отметку — он увидал, что никакой земли нет. Ничего не было: ни ручья, ни палой хвои, ни полянки. А были всё те же ветви, лианы, лишайник, мочала полулистьев-полуводорослей…
и зелёная, мрачная пропасть.
Он вонзил крюк в ближайший ствол-ветвь и, пропустив микротрос сквозь кольцо в наручне легкого скафандра, заскользил вниз. Датчик работал исправно, с усердием отмечал: минус десять метров, минус сто, минус двести восемьдесят один, минус девятьсот шестьдесят четыре… Всё это начинало беспокоить Ивана. Он вовсе не собирался посвятить весь остаток жизни прыганью и лазанью по ветвям. И когда он добрался до минус двухтысячной отметки, он вдруг всё понял. Прибор не врет! Но прибор земной, вот в чём чёрт! Он исправно отмеряет расстояние. Только не то расстояние, а прежнее!
