Но обо всем этом Рогозин предпочитал не распространяться. Он был благодарен за приятные минуты в постели и часто дарил своим подругам подарки, был вежлив, внимателен, нежен. Но внутренний голос никогда не оставлял его в покое, подсказывая в определенный момент, что начинается обычная тусовка рядом с известным человеком, и нет ничего от души в словах той, что держит его под руку. Дмитрий прислушивался к этому голосу и следовал его советам. Он относился к каждому новому знакомству как к игре, в которой ему отведена роль сверкающего алмаза, вызывающего восхищение, но не любовь. Разве можно любить камень?
Он спокойно реагировал на истерики бывших пассий, которым он как можно деликатнее сообщал о разрыве. Дмитрий хотел сохранять с ними дружеские отношения, но удавалось это очень редко. Появлялись неприятные статьи, в которых очередная отвергнутая любовница сообщала невероятные подробности из жизни Рогозина. Она открывала всем его «подлинное» лицо, скрытое под маской лицемерия и жажды дешевой славы. Одна из таких статей настолько взбесила Дмитрия, что он на долгое время отлучил себя от женщин. Он стал монахом в миру, отказываясь обсуждать с кем-либо свою личную жизнь, точнее — ее отсутствие.
Находясь именно в таком состоянии, Рогозин приехал в это утро на работу. Он заплатил таксисту, вышел из машины и с удовольствием вдохнул морозный воздух. Он приехал, как всегда, намного раньше открытия. Это стало привычкой. Проведя рукой по жестким тщательно уложенным волосам, Дмитрий уверенно, широким шагом направился в салон. Несмотря на зиму, он не носил головного убора, что было, несомненно, элементом щегольства. Он не мог представить себя другим. В любое время года Дима демонстрировал безукоризненность своего внешнего вида и прически в первую очередь. Наверняка мало кому понравится стоматолог, улыбка которого откроет пожелтевшие, гнилые зубы. Так считал и Рогозин, только применительно к своей профессии. Он должен быть всегда на высоте, это должно быть заметно с первого, самого беглого взгляда.
— Здравствуйте, — Дима ответил на приветствие мужчины, средних лет, работавшего в салоне сторожем и охранником. — Только сменились?
— Да, за час до вашего прихода.
— Все в порядке?
— Как всегда, Дмитрий Ильич, — охранник улыбнулся, внимательно глядя вслед удаляющемуся Рогозину.
Восхищение, которое Дима вскоре увидел в глазах уборщицы, не было наигранным. Покраснев, она выдохнула «доброе утро» и, отведя взгляд, принялась домывать полы.
