Однажды, еще весной, он сказал: «Вас многие обижают, Анна. Мужчины считают вае легкой добычей, но никто не смеет и не может сказать о вас дурного слова. Вы достойны уважения, и это правда». И глаза его горели, как раскаленные угли.
Но надо забыть и это. Что у трезвого на уме, у пьяного на языке: «Нет, нет и еще раз нет!»
На платформе полустанка не было ни души. В домике начальника зажглаеь уже лампа Аладдина, и сам он, видимо, колдовал около нее. Взглянув через окно на большие часы, Анна убедилась, что до прибытия поезда оставалось еще ровно полчаса.
На запасном пути стоял одинокий вагон, дверь его была распахнута настежь, на полу лежал какой-то пожилой мужчина в потрепанной одежде и сладко похрапывал. Эммушке следовало бы уже давно быть здесь. Анна прошла и села под навес для пассажиров у стены станционного домика. И снова перед ее мысленным взором встал Гудулич.
Если бы у него не было жены и троих детей… Нет, он никогда не говорил ей «я люблю вас», «люблю тебя»!
Но ей сказали об этом другие. Например, та же Дитер.
- Когда он говорит о тебе, у него даже голос меняется. Летом от его имени ее заманили в винный подвал трое подвыпивших парней. Ох, и получили они по заслугам1
- Не стоило их так наказывать, товарищ председатель. Или как мне вас называть?
- Как называть? Зовите Гезой, и все тут.
Но она никак не могла пересилить себя и называла его по имени только мысленно.
- Я уеду отсюда. В город, где меня никто не знает. Вот тогда он спросил:
- А что будет со мной?
На мгновение он прижался щекой к ее щеке. И все. Это самое большее, что между ними было.
И это произошло по его инициативе.
Неторопливым шагом, словно на прогулке, подошла Эммушка. Спокойно присела на скамью и только тогда заметила, что сидит рядом с матерью.
Девушка смотрела на мать не отрываясь, долгим, пристальным Багдадом. Она уже примирилась с тем, что должна сесть в поезд без обычных проводов. Что делать, если уж так необходим ее срочный отъезд в Будапешт. Сейчас она, казалось бы, должна была обрадоваться матери, но это неожиданное свидание не подходило к настроению ни той, ни другой.
- Ты переменилась в лице, мамочка. С тобой что-то случилось?
- Да.
- Поэтому ты здесь? Анна покачала головой.
- Нет, я пришла не ради себя.
- Не надо было приходить. Лучше так, как ты решила раньше. Знаешь, о чем я думала, пока гуляла?
- Ты гуляла?
- Да, прошлась немного. Я ведь знала, что у меня есть время. Я думала о том, какая ты умная, мамочка.
