- Он назвал имя парня? - с надеждой спросил Хольмберг.
- Нет, не назвал.
- Ну а что-нибудь еще говорил?
- Нет. Об этом, во всяком случае. Говорил, что вы зашли в тупик… точнее, что у вас нет ни одной конкретной зацепки и что, наверное, придется идти на поклон в Центральное управление.
- Ага…
- Потом мы посмотрели телевизор, и он пошел гулять с Сарделькой, и…
Ее голос дрогнул.
Хольмберг растерянно смотрел на нее.
- Прости,- всхлипнула Соня.
В управлении Сольвейг Флорен разговаривала с Улофс-соном.
Хольмберг позвонил ему из больницы и обрисовал ситуацию. А затем попросил Сольвейг зайти к Улофссону в управление.
Севед Улофссон сгорал от любопытства: какая же она, эта другая женщина в жизни Турена.
Прежде всего, он обратил внимание на ее грудь. И прямую осанку. И что она будто освободилась от какой-то тяжести.
- Когда вы в последний раз видели Бенгта?
- С неделю назад.
- А точнее не вспомните?
- Ну… в прошлый… нет… поглядим, какое это число. Сегодня третье, а мы виделись в позапрошлую пятницу. Значит, было двадцать первое. Пятница, двадцать первое апреля.
- Ага. И с тех пор он не давал о себе знать?
- Нет.
- А тогда, в пятницу, двадцать первого апреля, он не упоминал ни о чем, связанном с директором Фромом? Не называл имени Фрома?
- Называл.
Она уже догадалась, в чем тут дело.
- В какой же связи? - спросил Улофссон.- Вы не припомните?
- Он говорил, что директор звонил ему несколько дней назад и просил дать сведения о кое-каких людях.
- Когда же он звонил? Бенгт не сказал?
- Нет.
- Продолжайте.
- Да в общем, это все.
- Значит, он не сказал, о ком шла речь?
- Нет. Бенгт сказал «о кое-каких людях». Фром спрашивал, нет ли у Бенгта сведений о них, об их политических взглядах, причастны ли они к стычкам с полицией, можно ли им доверять. Бенгт еще добавил: мол, вообще-то противно, что полицию используют как источник подобной информации. Но поскольку он знает Фрома, то…
- Больше он ничего не сказал?
- Нет. Мы заговорили о другом.
- О другом?
Она чувствовала, что внутренне Улофссон весь ощетинился. Казалось, ему стыдно допрашивать ее, приятельницу Бенгта. Точно он ступил на запретную территорию. А враждебность - что ж, своего рода защитная реакция. Он держался, натянуто и официально, в глубине души испытывая к ней неприязнь. Может, потому, что она была не в его вкусе.
- Значит, он не сказал, сколько их было и как их имена?
- Нет. Несколько человек - вот и все.
- Студенты? Речь шла о студентах?
- Скорее всего, да, потому что он вскользь обронил, дескать, эти бедолаги студенты сами во всем виноваты. Лучше бы учились как положено и занимались своим делом, а не лезли в разные там заварухи.
