И тут тишину ночи раздробил топот конских копыт, гиканье, свист, ругань. «Как в детстве», — подумалось Исмаилу…
Ворота его дома сотряслись от обрушившихся на них ударов.
В спальню вбежала перепуганная Фатма.
— Хозяин! У ворот ханский юзбаши![6] Требует, чтобы ты вышел.
— Передай — сейчас выйду.
— Не пущу! — виснет на нем жена.
Он снова вдохнул снежного запаха ее волос и мягко сказал:
— Мы все ходим под Аллахом, дорогая. Всё будет хорошо. Нас никто и никогда не разлучит. Нам вечно жить с тобой: Мария перед Христом и Медина — перед Мухаммедом. Ты будешь всегда моя…
Одевшись, Хаджи Исмаил вышел к воротам.
— Я слушаю тебя, юзбаши, — с достоинством произнес он.
— Хаджи, тебя зовет хан. У него там случилось несчастье… Едем немедленно.
— Я готов, юзбаши, — сказал логман и, вскочив на поданного ему коня, выехал за ворота.
Еше было темно. Сверкали крупные кристаллы звезд. С отчаянной ослепительностью, на пределе сил своих, горела луна. И хотя еще стоял кругом мрак, логман Хаджи Исмаил знал: скоро, совсем скоро рассветет.
Раньше петухов об утре нового дня возвещают запахи. От речки тянет радостным благоуханием тмина…
И мгла, окутавшая всё окрест, уже не ночная. Набрякшая рассветным мерцанием, она вот-вот лопнет и рассыплется мириадам росных капель… Люди еще спят, а новый день уже пришел. Аллах запалил душистый шам[7] дня 26-го раджаба 1143 года по хиджри…
Глава первая
«Осы» и шеф Интерпола
>Маг приглашает Осу. Вексель. «Вечерний Звон…»
Леший вскинул брови. Бесшумно вылетевшие из его глаз три пронзительно синих разряда впились в оголённое плечо спящего. Ужаленный вскочил и, ещё не вполне проснувшись, хорошо отработанным взмахом руки коснулся панели, приводящей в действие защитный механизм. Системой защиты командовал Леший. Он же невидимым лучом окидывал помещение и всё, что подавало признаки жизни, конвульсивно дернувшись, замертво падало на пол. Беззвучные и незаметные для глаза парализующие импульсы Лешего поражали любую проникшую сюда живую тварь.
Система сработала. Леший отреагировал как надо. С потолка, звонко стукнувшись о накрахмаленный пододеяльник, упала скукоженная муха. Та самая, за которой он с мухобойкой в руках, безуспешно гонялся почти весь вечер. Эта крупная, зелёная дрянь, залетевшая, видимо, из мусоропровода, сумела скрыться от него. «От человека — можно, от чёрта же — никому и никогда», — стряхивая муху с одеяла, сказал он про себя и вдруг поймал на себе довольно неприятно пронизывавший взгляд сатаны.
