— Князь! — гордо, со значительностью произнесла женщина, будто представляя его Сергееву. И обратилась почтительно к старику: — Папа, вы, кажется, не совсем здоровы?
— Нет, сегодня мне хорошо, — ответил старик. — На улице, по-моему, стреляли, мешали спать, а так всё хорошо.
Его немножко пошатывало.
— Папа, вы опять нездоровы, — уже утвердительно произнесла женщина, заметно нервничая. — Вам необходим покой!
Старик ничего не ответил. Не обращая внимания на Сергеева, прошёл к разбитому окну. Заложил за спину руки, молча постоял так некоторое время, словно бы отрешившись от всего. И вдруг до Сергеева едва слышно донёсся слабый, наполненный тоской, слегка дребезжащий его голос — старик, покачиваясь, как бы про себя напевал:
Замело тебя снегом, Россия,
В белый саван одело поля...
— Отойдите от окна, — резко сказал Сергеев, — вас могут убить! — Его удивляло, что старик не замечает постороннего человека, поёт эту странную заунывную песню. Ему даже показалось: не полоумный ли?
— Папа! Папа, идите к себе! — взмолилась дочь. — Вам надо отдохнуть. — И с досадой и смущением взглянула на Сергеева.
— Отойдите сейчас же от окна! — сказал опять Сергеев, поняв наконец, что старик не в себе.
— Кто этот человек? — спросил старик, мельком взглянув на него, — Что ему здесь нужно? Это твой гость, Виктория? — И опять дребезжащий голос — вдогонку пропетым словам:
Лишь холодные ветры степные
Мне приносят поклон от тебя...
— Это большевик! — с отчаянием произнесла Виктория. — Папа, они пришли и сюда. Утром на улицах был бой. Неужели ты ничего не хочешь понять? Господи, сколько же можно жить прошлым, этими снегами... Мне страшно!
— Большевик? — скорее с любопытством, нежели с удивлением или испугом, переспросил старик, не оборачиваясь. — В таком случае позволительно знать: кто его сюда звал?!
Виктория только вздохнула, всплеснув руками.
Не дожидаясь ответа, с сердитым презрением взглянув на Сергеева, старик прошёл через комнату. Его заметно пошатывало.
Замело тебя снегом, Россия...
— Он болен, — несмело, словно извиняясь за него, сказала Виктория, когда за стариком захлопнулась дверь. — Он очень болен.
— Может быть. Но к тому же он пьян!
Она покраснела, по гордо вскинула голову и повелительно произнесла:
— Это не ваше дело. Немедленно уходите отсюда. Слышите?!
— Вы что, с ума здесь посходили?! — закипел Сергеев. — Люди воюют, жизни свои кладут, а вы в какие-то княжеские игры играете! Бросьте валять дурака!
