Предложение принимается. Мы быстро знакомимся с дочерью Жиля Жанной. Жиль предлагает тост за милых дам. Только мы его выпиваем, как слышится мощный звук гонга. Музыка смолкает, и воцаряется тишина. Я замечаю, что все смотрят в сторону обширного, невысокого помоста эллиптической формы, который возвышается в углу зала.
Свет в зале меркнет, помост же освещается. На нем с бокалом в руке стоит Председатель Совета Магов, или, как его чаще называют, Верховный Маг.
— Друзья! Я не буду многословным, с Новым годом!
Мы все встаем. Жиль подхватывает тост Верховного:
— С Новым годом!
Верховный Маг допивает вино, и бокал исчезает из его руки, как не было. Маг поднимает руки и медленно опускает их, как бы дирижируя. Откуда-то, словно с неба, начинает литься торжественная, напевная мелодия. Играет невидимый симфонический оркестр. Маг стоит, откинув голову назад и закрыв глаза. Его руки словно манипулируют невидимым оркестром. Он одновременно играет и на скрипках, и на духовых, и на ударных инструментах. А мелодия плывет, завораживает и уносит куда-то с собой.
Я закрываю глаза, и мне кажется, что я на скоростном истребителе лечу над облаками, сзади их подсвечивает восходящее солнце. Розовеющие в его лучах облака проскакивают подо мною, а вокруг лазурное небо. И я один в этом бескрайнем просторе и лечу куда-то, лечу, лечу…
Стихают последние аккорды, и я «приземляюсь» под грохот аплодисментов. Андрей толкает меня в бок:
— Впечатляет!
Я только качаю головой в ответ, а Магистр задумчиво говорит:
— Да, Верховный — выдающийся композитор. Мне до него далеко.
Как позднее выяснилось, Магистр скромничал. А Верховный, благодарно поклонившись, сходит с помоста и тут же возвращается назад, ведя под руку молодую женщину. Он помогает ей подняться на помост и возвращается к своему месту.
Женщина, как и Верховный Маг, поднимает руки и медленно опускает их. Слышится музыка, и женщина запевает низким сильным голосом. Это ария из какой-то незнакомой мне оперы. Женщина поет о том, как безжалостно неумолимое Время, как жестоко оно ставит предел нашему существованию, разлучает любящие сердца и не дает нам познать Бесконечность. Она славит тех, кто до последнего мгновения работает на своем посту, тех, кто любит так, словно впереди у них бессмертие.
— Это Бланка, — поясняет мне Лена, — лучший голос Монастыря.
Бланку на сцене сменяют другие исполнители, и концерт продолжается. Закончивший свой номер берет за руку первого попавшегося и ведет к сцене. Похоже, что в Монастыре все имеют какой-либо талант. Магистр удивляет нас непревзойденной джазовой композицией, а потом берет под руку Лену и ведет ее к сцене. А Лена, как и ее предшественники, поднимает руки, и начинает литься какая-то очень знакомая мелодия в быстром темпе. Никак не могу узнать ее, но знаю, это точно. Но вот Лена своим неожиданно высоким и сильным голосом включается в мелодию, и я слышу:
