– В спальне Элен, – глухо ответила Наталья Михайловна. – Она выходила в столовую, а когда вернулась… Елена выбежала из своей комнаты, будто ошпаренная, – взволнованно проговорила она. – Кричала, била себя в грудь и во всем себя обвиняла! Это было жуткое зрелище. Я было подумала, что с Элен случился припадок! А когда вошла в ее будуар… – графиня Оленина схватилась за сердце. – Это было жуткое зрелище!
– Комнату Елены Александровны заперли? – осведомился Лаврентий Филиппович.
– Разумеется, тут же, – подтвердила Наталья Михайловна. – Я вообще к ней приближаться боюсь.
– Ну что же, – протянул Лаврентий Филиппович, потирая медвежьи ручищи, – пора и место преступления осмотреть! Да и покойную тоже не мешало бы подвергнуть досмотру!
– Вот именно, – согласился я.
– А Иван Сергеевич в курсе, что вы в этом участвуете? – засомневался Медведев, имея в виду Кутузова как мое непосредственное орденское начальство.
– Разумеется, да, – процедил я сквозь зубы.
Медведев начинал меня раздражать. Надзирателя еще можно было терпеть, пока он не чинил мне препятствий.
– Ну что же, – нехотя заговорил Лаврентий Филиппович. – Воля ваша, Яков Андреевич. Если вы желаете во всем этом участвовать, – он скорчил брезгливую физиономию. – Вот я бы, если бы только не долг перед Отечеством…
«И не солидное вознаграждение от Ивана Кутузова», – отозвался я мысленно. У меня уже не оставалось сомнений, что мой мастер успел-таки приложить свою благородную руку к тому, чтобы Медведев во всем этом также лично принимал непосредственное участие. Я уже к этому времени достаточно хорошо изучил характер Ивана Сергеевича, а потому знал, что он всегда предпочитает держать все дела и события под собственным контролем. Даже после того, как я стал рыцарем белой ленты, мало что изменилось. А ведь это была одна из высших орденских степеней.
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Так мы идем, наконец, осматривать комнату?
– Разумеется, – кивнул Медведев.
В этот момент граф Оленин вывел из малой гостиной несчастную Элен, которая явно снова была не в себе. На ней была одна только кипенно-белая батистовая сорочка, плечи прикрыты пуховой шалью, на груди раскачивался все тот же осиновый крестик. Длинные белокурые волосы Элен рассыпались по плечам и спине, губы едва различимо шептали слова молитвы.
– Это все из-за меня, – как заклинание повторяла она. – Из-за меня, – Ее глаза, как у умалишенной, блуждали по комнате. – Это дело рук Алекса.
– И осиновый кол? – удивился я. – Мне всегда казалось, что вампиры убивают как-то иначе.
