Я понимал, что она беспокоилась за меня. Мне также было известно, что Божена сильно ко мне привязана, несмотря на то, что кузина пыталась всеми силами это скрывать.
– Прежде всего навестить прислугу Вяземских, – ответил я. – Ведь кто-то же, кроме Кинрю, должен был видеть подозрительного господина в бурнусе, – уверенно заявил я. – К тому же, мне бы очень хотелось расспросить горничную, приводившую в чувство Элен, не обмолвилась ли графиня какой-нибудь фразой в беспамятстве, которая смогла бы меня навести на какие-либо размышления.
– Я с вами, Яков Андреевич, – тут же промолвил мой ангел-хранитель.
– Тогда собирайся! – велел я ему.
– Ну, значит, и мне пора честь знать, – нервно улыбнулась Божена. – Держите меня в курсе событий, – попросила она.
Я выехал из дома в собственном экипаже. Мой Золотой дракон, как и обещал, сопровождал меня. До Обуховского проспекта мы добирались около получаса.
– Вряд ли лакей станет с вами разговаривать, – нарушил молчание Юкио, разглядывая из окошка кареты прохожих.
– Это почему же? – осведомился я. Японец иногда своими фразами ставил меня в тупик.
– Если этот таинственный господин действительно имеет какое-то отношение к обмороку Элен Олениной, то он наверняка в сговоре с лакеем, который его сопровождал. Иначе и быть не может! – уверенно заявил Кинрю.
– В этом, пожалуй, ты прав, – согласился я. – Но попробовать-то стоит! Чем черт не шутит? А? Попытка – не пытка!
– Я не верю ни в бога, ни в дьявола, – покачал головой Кинрю.
– А в предсказания Миры? – усмехнулся я.
– Ну, если только самую малость, – отозвался мой Золотой дракон. Механическим движением он поправил булавку для галстука.
Наконец, я вышел из экипажа и направился к особняку. В этот раз японец настоял на том, чтобы сопровождать меня.
Я несколько раз постучался в двери парадного входа. Наконец, на пороге появился человек в лакейской ливрее и во все глаза уставился на японца.
– Эко диво! – пробормотал он себе под нос.
Кинрю ткнул меня локтем в бок, давая понять, что это и есть тот самый человек, который сопровождал таинственного незнакомца в бурнусе в то самое мгновение, когда в танцевальном зале особняка случился пожар.
– Господа-то еще почивать изволят, – развел руками лакей. – Я и доложить о вас не могу, – добавил он с кислой миной на рябом, испорченном оспой лице.
Я не мог оторвать взгляда от висящего мешочка кожи под его подбородком.
– Ты лучше мне, милый, скажи, что за человек здесь под окнами околачивался, когда в бальном зале штофная гардина зажглась, – велел я ему, протягивая империал.
