– Да, хороши – чего не скажешь об их хозяине. У одного копыто треснуло, и у обоих раны от шпор. Мыслимо ли так обращаться с животными? Выбери-ка мне ковригу с коркой черной, как грех, и мякишем белым, как душа монашки.
– Бери то, что есть, и будь доволен, потому как лучшего хлеба не найти во всем королевстве. Стальф, вынеси кузнецу каравай.
Мальчик вышел с хлебом, завернутым в муслиновую салфетку. Грейм выудил из кармана кожаного передника две медные монетки и бросил их в протянутую ладонь Стальфа. Тот с поклоном вернулся в дом.
– Доброе лето. – Кузнец запихал в рот отломленную краюшку.
– Хорошо бы и осень такой же была, – ответил Тови. Карлик Баллистар, взобравшись по крутизне, отвесил обоим поклон.
– Доброе утро. Не опоздал ли я к завтраку?
– Смотря по монетам в твоем кошельке, коротышка. – Карлик вызывал у Тови беспокойство и потому раздражал.
– Монеты ни одной, зато дома висят три зайца.
– Сигурни добыла, поди? Не пойму, с чего она с тобой так щедра.
– Думаю, я ей по нраву, – беззлобно ответил Баллистар.
Тови и ему вынес хлеб, сказав:
– К вечеру принесешь самого лучшего из твоих зайцев.
– Почему ты так зол на него? – спросил Грейм, когда карлик ушел.
– Потому что на нем проклятие. Придушить бы его сразу, как только родился. Что от него проку? Ни охотиться, ни работать. Кабы не Сигурни, он мог бы поступить в цирк и зарабатывать на жизнь честным путем.
– Ты становишься ворчуном на старости лет, Тови.
– А ты все толстеешь.
– Да, правда. Но я еще помню, как носил красное, и буду этим гордиться до самой могилы. Как и ты.
Пекарь, смягчившись, кивнул.
– Хорошие были времена, Грейм. Больше уж они не вернутся.
– Задали мы им жару, верно? Тови покачал головой.
– Мы показали им, как должны умирать храбрецы – а это не одно и то же, дружище. Их рыцари крошили нас, как капусту, а наши клинки звякали об их броню, не принося никакого вреда. Что за резня была, о боги! Век бы этого не видать.
– У нас были плохие вожди. Сила Гандарина не передалась его сыновьям. Ну да что поминать дурное. Начинается новый день, свежий, ничем не запятнанный. – Кузнец вздохнул и ушел в свою кузню, а Тови в пекарню.
Стальф молчал. Он видел, что мастер задумчив, и слышал разговор двух стариков. Ему не верилось, что толстяк Тови некогда носил красное и сражался на Золотом поле. Прошлой осенью Стальф побывал на месте сражения. Там стояли курганы, числом тридцать четыре, и под каждым лежал целый клан.
Ветер над полем пугал Стальфа своей силой и заунывным воем. Дядя, Март Однорукий, держал мальчика за плечо уцелевшей костлявой рукой.
