"Пусть бушует прибой – под свинцовой волной все навеки и прочно забыто…"
Под волной – забыто, кивнула Королева Моря, однако кое-кто еще помнит правду. И не только среди спящих вечным сном под курганом на границе Солони и Гитина, на левом берегу Вьенны.
Другой вопрос, что правда эта не нужна ни мертвым, ни живым…
Эта мысль заставила Моргьен остановиться в нескольких шагах от входа в свой прежний дворец. Коль скоро ни мертвым, ни живым ни к чему эта правда – нужна ли мертвецам-фоморам живая владычица, чья власть зиждется именно на знании этой правды?…
Ответ был очевиден.
Повернувшись спиной к несостоявшемуся будущему, Морра двинулась к стертой коралловой лестнице, ведущей на поверхность. Мимо пробежал, не заметив едва бредущую волшебницу, великий герой Ниал; подмышкой он держал свою подружку, Ивин, освобожденную из плена у злобной Королевы Моря, каковая королева уже испускала последний дух. Догонять великого героя или окликать его Моргьен, разумеется, не стала.
СКАЗАНИЕ ШЕСТОЕ
ВПОСЛЕДСТВИИ
Похороны знаменитого по всей Галлии барда Талиесина собрали не так уж много народу. Сказать по правде, совсем немного. Простой бродячий менестрель, который забрел на незнакомый хутор и ночью мирно скончался от сердечного приступа, и то мог бы похвастать более пышным похоронным кортежем.
Была ли причина в том, что некоторые песенки Талиесина доставляли удовольствие лишь ему самому, но не слушателям, что жаждали веселья и развлечения, а получали издевательски рифмованную лекцию о сущности бытия? Или в том, что бард в грош не ставил богатство, звание, положение и прочие общественные заслуги тех, с кем встречался? А возможно, злую шутку с Талиесином сыграла Сборщица Душ, «расплатившись» так за многочисленные шуточки, которые бард при жизни отпускал в ее адрес?
Во всяком случае, у погребального костра находились только четверо, и только двое из них ни от кого не скрывались. Нашедший тело парнишка, который по обычаю прибрал себе немногие ценности покойного и по обычаю же снарядил его в последний путь, и отец парнишки, который проследил, чтобы все было сделано как надо. Провести положенный обряд от начала до конца он сам не мог: преждевременная старость так скрючила Ниала О'Доннела по прозвищу Длиннорукий, что передвигался бывший великий герой лишь с помощью клюки и замысловатой ругани.
Когда костер прогорел, две тени скользнули между мгновениями и заставили двух О'Доннелов замереть на месте. Временно, превращать их в каменные изваяния навечно не было нужды.
