– Какие еще «гнусавые»? – кентавр вопросительно взглянул на Пигала.
– Жабовидные пщаки.– Магистр не удержался и сплюнул от отвращения.– Такое вот гадючье гнездо появилось под боком у Гига Сигирийского. А на месте князя я бы со стыда сгорел: по твоей милости жизнь девушки в опасности.
– Гиг все кричал: «Убьем Елену Арлиндскую»,– дополнил Летучий Зен.– А тот говорит, что лучше давайте убьем Героя на поединке.
– Зеил готовит какую-то ловушку для князя Тимерийского, но, к сожалению, мы не дослушали разговор,– вздохнул Пигал.– Впрочем, шкипера я не виню, а человеку молодому следует поостеречься.
– Так, может, это...– Летучий Зен слегка приободрился после слов магистра,—...компенсацию за страдания?
– Изыди,– воскликнул в благородном негодовании Пигал.
Расторопный арлиндец незамедлительно исчез, осознав, видимо, всю нелепость своих притязаний.
– Придется мне навестить червонную даму в замке Крокет,– небрежно бросил князь Тимерийский.
– Вряд ли это будет так уж легко,– покачал головой Семерлинг.
– Доступа туда пока нет,– подтвердил Тимерийский.– Я осмотрел и замок, и окрестности. Кроме стен там еще и мощный магический барьер поставлен. Конечно, можно было бы подстеречь Зеила вне стен замка Крокет, но не у всех столь надежные агенты, как у достойнейшего магистра.
– А от кого ты узнал о замке Крокет, человек молодой? – Пигал пропустил выпад князя мимо ушей.
– У каждого свои методы работы, достойнейший.
– От Лилии Садерлендской,– догадался сиринец.– И что она еще тебе рассказала?
– Лилия поведала мне интереснейшую историю о своем предке бароне Силисе Садерлендском.
– И что же тебя в этой истории заинтересовало? – спросил кентавр Семерлинг.– Меня поразил младенец, который не плакал.
– А при чем здесь младенец? – удивился Пигал.
– А при том, что все о нем помнят триста лет.– Князь поднялся с места и слегка поклонился, прощаясь с собеседниками.– Тогда погибло два десятка человек, но люди почему-то помнят о каком-то младенце, который вскоре умер.
Князь Тимерийский больше ничего не добавил к сказанному и вышел из комнаты. Достойнейший Пигал растерянно смотрел ему в спину.
– Он прав,– негромко произнес Семерлинг.– С этим младенцем было связано что-то настолько всех поразившее, что даже через триста лет о нем не забыли.
– Я все-таки не понимаю, зачем князю дамы и их черные камни? – раздраженно запыхтел Пигал Сиринский.– И неужели ему непременно нужно заходить в своих отношениях с ними... так далеко?
