— Что же? — пересохшими губами спросила я. — Чувство?
— Именно чувство. Вы меня полюбите.
— Но как вы об этом узнаете? Мужчины, — тут я горько усмехнулась, подражая ему, — всегда требуют доказательств любви, рано или поздно.
— Доказательства нужны только дуракам, — негромко ответил он, сложив руки на коленях. — Мне нужна ваша любовь, а не доказательства. Когда вы полюбите меня, я это сразу узнаю наверняка.
— А почём вы знаете, что я вас полюблю? — я снова была готова рассердиться. — Вы говорите с такой уверенностью, будто вы пророк!
— Я не пророк. Но вы уже близки к этому. Иначе почему вы приняли приглашение?
— Из любопытства.
— Пускай. Но минуту назад вы скопировали мою интонацию и мою ужимку. Это не делают из любопытства.
Я замолчала, стараясь разобраться в самой себе и в происходящем. Он сказал:
— Предупреждаю, вам будет очень трудно. Позавидовать вам нельзя.
— Глупости, — буркнула я, не найдясь, что сказать. Он встал со скамьи и протянул мне руку, но я не взяла её. Не прикасаясь друг к другу, мы вышли из здания почтамта.
Мне не очень хотелось, чтобы он меня провожал, и он это чувствовал. До входа в метро он не проронил ни единого слова. И лишь когда мы расставались, он сказал мне:
— Надеюсь, вы поняли, что приглашение на чай остаётся в силе.
3 сентября 1913. Более безумного дня не было во всей моей жизни.
Начать с того, что Минни оправилась от гриппа и во всё суёт свой нос. Без четверти три она вошла ко мне в комнату и, увидев, как я лихорадочно перекапываю платяной шкаф в поисках чего-то неброского, сказала:
— Признавайся, Дороти, — ведь ты кавалера завела?
Я промолчала, найдя лучшим просто пожать плечами. Минни плюхнулась на диван и дружелюбно проговорила:
— Да ладно, брось, мне-то что… Наше дело молодое. Скажи, он красивый?
— Вовсе он мне не кавалер, — сказала я, натягивая шерстяное коричневое платье, протёртое на локтях. Минни удивлённо поглядела на мой наряд.
— Ты так вырядилась на свидание с ним, что я, кажется, готова тебе поверить. Он что, католический священник?
— А если я иду вовсе не на свидание с ним? — разозлилась я. Она скептически покачала головой.
— Это твоё личное дело. Я только хотела предупредить, что квартирная хозяйка была недовольна, когда ты три дня назад вернулась на такси в одиннадцатом часу вечера.
— Хватит сочинять, — сказала я и выпроводила Минни из комнаты. Меня не поймаешь на эту удочку; она не дождётся от меня испуганных заверений в том, что «он» — приличный человек и т. д. — я вообще не хочу обмолвиться ни одним словом, кто он такой. Возможно, потому, что сама этого не знаю.
