– Ну, здесь – перемудрили, верно, – буркнул Черногоров. – Я, признаться, сам не знал, что мои олухи туда подались. С другой стороны, есть инструкция: приглядывать за бывшими капиталистами и прочими неблагонадежными…
– И за мертвыми тоже? – рассмеялась Анастасия Леонидовна. – Ты, Кирилл, родился в этом городе и прекрасно знаешь, что за личность покойный хозяин «текстилки». Человек-то был исключительный, такие редко попадаются в его среде! Ваше ведомство просто привыкло все за всех решать. Вы думаете, будто только ГПУ знает, как правильно поступать. И не слушаете, заметь, никого. Это в числе прочих и приводит к безнравственности. Мало ли среди твоих, как сам говоришь, «олухов», откровенных выродков? Один Гринев чего стоит. Не потому ли ты так цеплялся за Рябинина? Что, угадала? Человек, Кирилл, – существо нравственное. Без нравственности нет человека. Нормального, живого, человечного.
Они помолчали.
– К слову о Рябинине, – спохватилась Анастасия Леонидовна. – Твоя напористость во всемерном вовлечении его в дела службы не на шутку озлобила Полину. Опять всплыли ваши старые размолвки и противоречия, девочка отдаляется от тебя все дальше и дальше.
– Еще неделю назад я вам объявил, что Андрей возвращается на «Ленинец», – устало проговорил Черногоров. – Нечего нам с Полиной больше делить.
– Она долго помнит обиды. Вряд ли вы скоро помиритесь.
Кирилл Петрович вскочил на ноги и прошелся по спальне.
– Эка невидаль – обиды! – воскликнул он. – Девчачьи капризы – да и только. Андрей выполнял долг, и притом с честью! Понимать надо, а не по-детски сюсюкать. Взрослая ведь уже, а думать не научилась.
Анастасия Леонидовна подавила снисходительную улыбку:
– В том-то, Кирилл, и беда, что взрослая. Ей пора создавать семью, рожать детей. Андрей для Полюшки – блестящая партия. К тому же она его любит. Поэтому малейшие препятствия и разлука воспринимаются нашей дочерью очень остро. Ты пытался отнять у нее собственность, может быть, самое ценное в жизни.
– Ничего я уже не «пытаюсь», – отрезал Кирилл Петрович. – Забирайте вашего разлюбезного Андрея, играйте свадьбу, переходите хоть всем семейством на «Красный ленинец» – я не против. Живите как вам будет угодно.
– Да мы давно так живем, – пожала плечами Анастасия Леонидовна. – Разве что тогда, в Австрии, были единой дружной семьей. А потом – снова, как лебедь, рак и щука. Тебя уже который год не интересует личная жизнь ни моя, ни дочери.
Черногоров остановился перед женой и заглянул ей в глаза:
