– Вечерочком сегодня встретимся?
– Знамо дело, на дворе-то.
– Да я не про двор, – вздохнул юноша. – Давай – за околицей, у старого дуба, а?
– У старого дуба? Давай, что с тобой делать…
Простились. Приказчик, с кипой сукна под мышкою, быстро зашагал в Чернохватово, а Аглая, подхватив ведра, отправилась к реке. По пути ее и догнал Раничев:
– Савватий-приказчик тут не пробегал ли?
– Пробегал. – Девчонка поставила ведра. – К нам на усадьбу сукно понес. А… А зачем он тебе нужен, боярин-батюшка?
– Так… Ты, дева, как думаешь, достоин Савватий хорошую деньгу заимети?
– Деньгу? – Аглая явно обрадовалась. – Конечно, достоин! Он, Савватий-то, ведь не дурак… Ой. А чего ему делать-то придется?
– В дальнюю сторонушку съездить, – прямо ответил Иван. – Не одному, с отрядцем, толмачом – он ведь немецкую речь ведает.
– Это верно, ведает. А не опасно ли ехать?
– Да не очень. Зато покровительство мое обретет да к тому ж – заработает. – Раничев улыбнулся. – Правда, не очень-то он пока хочет куда-то там ехать, видать, зазнобушка держит. Того ведь не понимает парень – разве ж какой отец дщерь свою за голь-шмоль отдаст? Ну да ладно, задержал тебя. Прощевай, дева!
Аглая закусила губу и, на прощание поклонившись боярину, молча взяла ведра. Иван, посмотрев ей вслед, ухмыльнулся: ага, задумалась! А чего тут думать – коль любят друг друга, нет у них с Саввой другого выхода. Девчонка умна, вечером живо настропалит своего парня.
Раничев не ошибся. Юный приказчик появился на просторном дворе его усадьбы буквально на следующий же день с утра. Правда, сам-то Иван рано на улице не показывался – отдыхая после вчерашнего веселья. Таки ходили ведь в гости к Никодиму Рыбе!
Иван, как и обещал, заявился не один – с супругою. Приехали чинно – в возке, обитом зеленым бархатом, запряженном тройкой вороных лошадей с красными лентами, вплетенными в гривы. На облучке сидел кучер – один из дворовых парней, позади возка, поднимая дорожную пыль, скакала свита. Ехали, правда недолго, меньше чем с полверсты – однако ехали, блюли боярскую честь – хоть и близко, да нельзя именитому вотчиннику в гости пешком ходить, на то он и боярин, а не какой-нибудь шпынь. Хорошо ехали, весело – у новой избы Михряя остановились. Иван вышел из возка первый, помог выбраться боярыне. Обидовский староста Никодим Рыба, плотный, осанистый, темнобородый, и сын его Михряй, принаряженные, встретили боярскую чету глубоким поклоном, как, впрочем, и все собравшиеся гости, в числе которых был и Захар Раскудряк, и цыганистого вида тиун Хевроний Охлупень. Какой-то малец лет шести-семи, расталкивая других, пролез пол ногами взрослых, заканючил:
