– А ты-то с чего решил залетного взять?
– Так как же! – Захар усмехнулся. – У меня ж, сам знаешь, все девки, дочери – их ни в лавку, ни к рядку не поставишь. Помощник нужен! А тут как раз этот… Возьми, говорит, торговать, дяденька, я, мол, много чего умею. И ведь не обманул – и счет знает, и цены, и как деньги московские в гроши немецкие перевести. И у меня торгует, и, что случись, Хевронию в лавке помогает.
– Понятно, – кивнул Иван. – Ценный кадр оказался.
– Да ведь еще вышло так, что вроде как я его от обители Ферапонтовой сманил.
– Да ну? – Раничев удивился. – И как же так получилось?
– Парень-то в послушники шел, а рядок случайно увидел. Дай, подумал, зайду – постриг-то принять никогда не поздно.
– Рассудительный малый… Выходит, шел в монахи, а вышел в торговцы?
– Выходит, так.
– А где он живет? На твоем подворье?
– Где ж еще-то? Скромен, но за себя постоять может, на дочку мою заглядывается, не на старшую, та уж серьезна больно, на среднюю, Аглаюшку. Да ты, боярин, чего плохого не подумай! Так просто, сбегают иногда на посиделки или на луг, на реку. Аглая-то у меня тоже не дура – работящая, умная.
– Да у тебя все дочки такие, Захар! Наливай-ка, за них и выпьем.
Выпили – вкусна, забориста бражица, на ржаных сухарях, на медку, на чернике сушеной настоянная.
– Так, выходит, глянется тебе приказчик?
– Хороший парень.
– Слушай, Захар, а ты, часом, не зятя себе выращиваешь?
Раскудряк расхохотался:
– Об том еще говорить рано. Год-другой – пускай поработает, себя покажет, а уж там поглядим… если других женихов не будет.
– Вообще ж, конечно, лучше б тебе самостоятельного жениха найти, – улыбнулся Иван. – Или этого поскорей в деле проверить.
– Ага. – Захар покусал ус. – Вон ты куда, боярин-батюшка, клонишь! Чего удумал – не спрашиваю, захочешь – и сам расскажешь.
– Верно, дело одно замыслил, для княжества важное, – негромко ответил Раничев. – Оттого прибыток великий всем нам может статься. А можно и голову сложить.
– А у тебя, не гневись, господине, все дела такие!
Иван притворно вздохнул:
– Так не у одного меня.
– Ехать куда придется?
– Далече, в немецкие земли.
– Вон что! Понимаю, зачем Савватий понадобился – немецкую речь ведает, то так.
– Отпустишь?
– Савватий ж оброчник твой!
– Понимаешь, не хочу приказывать.
Захар молча кивнул:
– Так позвать парня-то?
– Нет. Лучше завтра в лавку зайду.
Домой Раничев вернулся поздно. Бросив поводья слугам, спешился, окинул хозяйским глазом освещаемый яркой луною двор – везде чистота, порядок. Амбар с утра чинили да на бане меняли венцы – ни одной щепочки не валялось, все подметено, чисто. Иван улыбнулся: супружница за хозяйством следила! И все же – свой глаз, есть свой глаз. Как и пристало именитому вотчиннику, Раничев неспешно прошелся по пустому двору, заглянул и на заднедворье: увидав навозную кучу, поморщился – почему раньше, до сева, на поле не вывезли? Не успели или забыли? Неладно.
