Во время пребывания Эдисона в Луисвилле телеграфное бюро, где он занимался, было переведено в новое, более удобное помещение. На первом этаже под ним находилась роскошная квартира какой-то банкирской конторы. Перетаскивая бутыль с серной кислотой, которою Эдисон хотел воспользоваться для своих опытов, он опрокинул ее; кислота разлилась по полу, протекла в банкирскую контору и погубила дорогую мебель и брюссельские ковры. Нечего говорить, что такой беспокойный и непредсказуемый в поступках юноша тотчас же был уволен.
Некоторое время он еще поработал в Цинциннати, но и тут долго не удержался, потому что постоянно пропадал в местной библиотеке, охотясь за книгами, касающимися тех вопросов, которые теперь совершенно поглощали его внимание. Еще удивительно, что при таких условиях Эдисон вообще мог продержаться на каком-нибудь месте, требующем усидчивой механической работы.
Из Цинциннати он вернулся домой в Порт-Гурон, где всегда находил тихую гавань и пристанище после всех своих житейских неудач.
Неудачи его были неизбежным следствием того общего закона, что во всяком житейском деле работящая, усидчивая посредственность всегда предпочитается беспокойному таланту. Весьма немногие из дельцов, стоящих во главе разных предприятий, могут угадать в человеке талант. На первом плане по большей части стоит уменье понравиться, житейский такт, самоуверенность, известная доля нахальства и способность прислужиться сильному. Беспокойный, нервный, непокорный талант редко обладает этими добродетелями; но все-таки ему приходится толкаться около этих всемогущих людей и добиваться, чтобы его признали. Эдисон до сих пор был бродягой, перекочевывавшим с места на место, потому что еще не находилось человека, который угадал бы силу его таланта.
Через некоторое время по приезде в Порт-Гурон некто Аделис, знакомый из Бостонского бюро, вызвал его туда и отрекомендовал директору телеграфной компании Милликену как наиболее подходящего для работы на очень важной нью-йоркской линии. Эдисон встретил в своем новом начальнике человека весьма образованного и даже изобретателя, сразу обратившего внимание на молодого телеграфиста; он был вторым, угадавшим его талант, первой была мать. Томас приехал в Бостон, когда ему было двадцать лет. Тут он опять устроил свою неизбежную мастерскую, в которой все свободное время отдавал разным опытам и исследованиям – как в те дни, когда еще был продавцом газет на большой соединительной ветке железной дороги, а потом в продолжение всей своей скитальческой жизни по телеграфным бюро в Индианаполисе, Луисвилле, Цинциннати и Мемфисе. Идеи всевозможных изобретений наполняли теперь его голову и не давали ему покоя. Между прочим, здесь в первый раз он имел возможность испытать на практике свой способ двойной телеграфной передачи (duplex system).
