Одна посетительница с трудом поднялась со стула и, покачиваясь на высоких скривленных каблуках, пошла к стойке. На ней были оранжевые шорты и бюстгальтер такого же фиолетового оттенка, как и кожа, видневшаяся между двумя этими предметами туалета.
— Не кусается?
— Нет, — сказал Счастливчик. — Он любит дам.
Пан Сатирус сложил свои уродливые кисти, стал в позу капуцина, выпрашивающего земляной орех, и поймал в ладонь руку посетительницы. Он поцеловал эту руку очень нежно.
— Э, да он милашка, — сказала посетительница.
— Дайте ему доллар. Он опустит его в патефон-автомат и станцует для вас, — сказал Счастливчик. Он пристально посмотрел на посетительницу и добавил: — Даю поправку — станцует с вами.
— Доллар? Для автомата нужно десять центов?
— И обезьяна хочет жить, — проворчал Счастливчик.
Посетительница, пошатываясь, возвратилась к своему столику и взяла сумочку. Собутыльником ее был пузатый коротышка с облупленным носом; он наблюдал за ней слезящимися голубыми глазками.
Буфетчик заметил:
— Ваша обезьяна — самый красивый малый из всех, кого она подцепила за последние тридцать лет.
Дама дала Пану доллар. Он отдал его буфетчику и уже хотел было что-то сказать, как Счастливчик тут же вмешался:
— Два пива для меня и для резуса и дайте ему сдачу для автомата.
— Двадцать лет я держу бар, и наконец-то этот гроб с музыкой кому-то понадобился, — сказал буфетчик. — А я было хотел вернуть его фирме.
Он дал Пану три десятицентовые монеты.
Пан выпил пиво залпом и, шаркая подошвами, пошел к патефону-автомату.
Он выбрал пластинку и опустил в щель монету. Пластинка под названием «Разговор о школе» выскочила из гнезда.
Пан Сатирус поклонился посетительнице и взял ее за руку. Она сделала шаг и оказалась в его объятиях.
Танец получился неважный: у Пана Сатируса, наверно, никогда не было сторожа, который бы смотрел передачи Артура Мэррея. Но, учитывая, что его партнерше, вероятно, никогда не приходилось раньше танцевать с обезьяной, удовольствие она, по-видимому, за свои деньги получала, тем более что Пан Сатирус исполнил свой коронный номер — водрузив ее на ноги, прошелся на руках.
Она дала ему еще один доллар, а потом две другие посетительницы, не более обольстительные, чем она, выстроились в очередь.
Побрякивая полной пригоршней мелочи, Счастливчик отнес Горилле две кружки пива.
Пузатый человечек перенес свой облупленный нос к их столу. Он воинственно посмотрел на моряков, но, возможно, он смотрел так на всех, с кем сталкивала его судьба, не одарившая его ничем, кроме облупленного носа.
