— Я знал одну бабенку в Рио, которая никогда ничего не пила, кроме чистого рома, — сказал Счастливчик. — Ни воды, ни чая, ни кофе. Только ром. Аптекарский помощник Мэйт сказал, что она отдаст концы очень скоро, но всякий раз, когда мы заходили в порт, она была здоровехонька и продолжала пить ром.
— Потрясающе, — согласился доктор Бедоян. — Иногда я жалею, что не бессмертен — хотелось бы исследовать все то, на что науке не хватает времени… Поглядите на нашего друга Гориллу.
Горилла, пыхтя, одолевал круг; с каждым шагом он все больше проигрывал дистанцию Пану, но проигрывал с достоинством.
Когда Пан вышел на последнюю прямую, Горилла отставал от него всего на четверть круга.
Никто не заметил, как отворилась дверь парадной комнаты, которую как-то не догадались запереть. Все осознали это только тогда, когда послышался властный рык: «Смир-рно!»
Состязание прекратилось, так и не выявив победителя.
Но ведь никто и не делал никаких ставок, разве что спорили на стакан джина, полученного на дармовщинку.
Поскольку во флоте на старшин обычно не рявкают, то Горилла не потерял ни головы, ни равновесия, ни девочки, сидевшей на его согнутых ногах. Он осторожно опустил ее на пол, встал сам на ноги и изобразил небрежный морской вариант стойки по команде «смирно».
— Вы моряк? — спросил генерал Билли Магуайр. — Если вы моряк, отдайте честь.
— Я без головного убора, сэр, — сказал Горилла.
— Ладно, ладно, — пролаял генерал. — Не вступайте в пререкания. А вы, доктор… что за панибратство с нижними чинами?
— Я на гражданской службе, — сказал доктор Бедоян.
Пан на прощанье ущипнул каждую из трех девочек и опустил их на пол. Затем он кувыркнулся несколько раз и оказался лицом к лицу с генералом.
Генерал Магуайр был в предписанной наставлениями летней форме одежды — камвольной рубашке с короткими рукавами, отутюженных коричневых брюках и снежно-белом тропическом шлеме с приклепанной или привинченной спереди кокардой. Его звезды сияли — по одной на каждом уголке отложного воротничка, а орденские ленточки были без единой морщинки — все четыре ряда.
Пан протянул руку и задумчиво пощупал звезду, прикрепленную справа.
— Это животное пьяно! — сказал генерал Магуайр.
Пан сорвал звезду, пожевал ее, шевеля широкими губами, раскусил пополам и выплюнул.
Генерал Уилфред (Билли) Магуайр был храбрым человеком. Не было такого кресла в Пентагоне, в которое он побоялся бы усесться, имея на руках официальное предписание; когда-то он даже удачливо участвовал в сражениях, зная, что это необходимо для его послужного списка.
