[492] Ты можешь видеть Бога как бестелесное Бесконечное и все же любить Его, как мужчина любит свою возлюбленную? Значит, тебе открылась высочайшая истина Бесконечного. Ты можешь также облечь Бесконечное в одно сокровенное конечное тело и видеть Его во всех без исключения телах, которые видимы и ощутимы? Значит, самая широкая и самая глубокая истина Бесконечного тоже стала твоим достоянием.
[493] Божественная Любовь проявляется одновременно двояким образом: в космическом движении, происходящем в глубоких, покойных и бездонных недрах Океана, который наполняет вселенную, оказывая равное давление на всякую вещь в этом мире, как если бы все они лежали на плоском его дне; и в личном движении — мощном, напряженном и экстатическом, происходящем на пляшущей поверхности того же Океана, который порождает волны разной высоты и силы и выбирает, какой предмет заключить в свои всепоглощающие объятия и покрыть поцелуями пены и брызг.
[494] Я ненавидел боль, избегал ее и негодовал из-за причиняемых ею страданий; теперь я вижу, что когда бы не мои страдания, я бы не обрел, не развил и не усовершенствовал способность переживать — разумом, сердцем и телом — наслаждение во всей его полноте и многообразии. В конце концов действия Бога всегда имеют смысл, даже если Он скрывался под обличьем разбойника и тирана.
[495] Я поклялся, что горе мира, глупость, жестокость и несправедливость не заставят меня страдать, и твердостью уподобил сердце свое кремню, а разум — полированной поверхности стали. Я перестал страдать, но и радость покинула меня. Потом Бог разбил мое сердце и перепахал мой разум. Через жестокую неотступную муку я взошел к блаженному состоянию, чуждому боли, а через скорбь, негодование и мятеж — к безбрежному знанию и невозмутимому покою.
[496] Когда я понял, что боль — это обратная сторона наслаждения и путь к нему, я начал призывать на свою голову несчастья и умножать страдание во всех частях моего существа; ибо даже муки, посланные Богом, казались мне недостаточно долгими, сильными и действенными. И тогда моему Возлюбленному пришлось остановить меня и воскликнуть: «Прекрати! ударов моего бича вполне довольно для тебя».
[497] Самоистязание монахов и кающихся грешников древности было глупым извращением; и все же за этим извращением скрывалось сокровенное знание.
[498] Бог — наш мудрый и совершенный Друг; ибо он знает, когда нас поразить и когда — обласкать, когда нас убить и когда — спасти и поддержать.
