Лица погибших были европейскими, со светлой кожей, смерть сделала их совершенно белыми. Все трупы оказались скальпированы, без камзолов, в одних зеленых штанах до коленей и в белых рубахах, забрызганных кровью. Несколько камзолов валялось поодаль, пуговицы с них были срезаны.
Красные Мокасины, Таг и Кричащий Камень осторожно ходили вокруг погибших, то и дело оглядываясь по сторонам.
– Ну, Таг, что скажешь? – некоторое время спустя спросил Красные Мокасины.
Гигант сдвинул на затылок широкополую шляпу и почесал лоб:
– Здесь корабль потерпел крушение. Живые похоронили погибших, а потом пришел кто-то и убил живых, забрал их ружья и вещи. Думаю, индейцы. – Он улыбнулся, довольный открывшимися в нем способностями разгадывать тайну событий.
Кричащий Камень продолжал осматривать тела.
– Большинство из них погибли от пуль. Это очень странно. Отсюда далеко до того места, где торгуют пулями. Я вижу здесь только одну стрелу. – Он осмотрел находку. – Это стрела не принадлежит ни одному из известных мне племен. Это не авахи, не капаха, не важажи и не перерезающие горло[11]. Это кто-то, пришедший издалека.
– Думаю, ты прав, – сказал Красные Мокасины. – Если ты их не знаешь, то они действительно, должно быть, пришли издалека.
Таг рассматривал корабль.
– Московиты, – пробормотал он. – Надо же мне было так далеко забраться, чтобы опять столкнуться с ними. И куда нам теперь?
Красные Мокасины показал на отпечатки лошадиных копыт:
– Пойдем по этому следу. Возможно, кого-то захватили в плен. Кроме того, я хочу посмотреть на железных людей.
– Похоже, след уходит на запад.
– На северо-запад.
Таг вздохнул и пожал плечами:
– Ну что, пошли тогда? Я всегда хотел полюбоваться Тихим океаном с другого берега.
– О боже милостивый! – воскликнул Франклин, когда показалось здание Законодательного собрания.
Оно всегда выглядело вызывающе безвкусно. Построенное Эдвардом Тичем, более известным как Черная Борода, в годы его правления в Чарльз-Тауне, здание являлось образцом кошмара в стиле рококо, все в позолоченных кружевных арабесках и пастельных тонов фресках, живописующих благородные деяния Черной Бороды. Было очень много разговоров по поводу этих фресок. Но после героической гибели Черной Бороды его легендарная слава еще больше упрочилась, и в течение последних десяти лет образ пирата в умах людей значительно трансформировался, приобрел статус некоего добропорядочного монарха, который спас город от царившего в нем хаоса.
