От мощного выброса энергии разбитое авто подскочило на полметра, а на другой стороне улицы одному из «лансеров» оторвало опоры. Второй, уже поврежденный, еще продолжал разносить постройки и остатки мебели, но вскоре был добит выстрелом «побирушки».
Со стороны перекрестка послышалась яростная стрельба – прибывшая полиция нарвалась на резервную группу стрелков. Шальные пули защелкали по асфальту, над проезжей частью заискрились тонкие зеленоватые молнии. Вскоре над местом недавней схватки появился челнок.
Зывывая двигателями, он стал опускаться на затянутую черным дымом дорогу. Сбросив лохмотья побирушки и припадая на левую ногу, в сторону кафе побежал человек.
– Тони, это за нами! – крикнул Джим.
– Догадываюсь, – ответил напарник и, перебежав к изуродованному телу девушки, на мгновение растерялся. Он намеревался поднять ее, но боялся, что искромсанное снарядами тело развалится.
В конце концов Тони решился и, перепеленав ношу своими длинными руками, крикнул:
– Джим, прикрой!
– Готов! – отозвался напарник и, высунувшись из-за руин кухни, несколькими выстрелами сбил с траектории два мчавшихся к челноку внедорожника.
Увидев выскочившего из дыма Тони с Делией на руках, Дриз включил механизм открывания дверей и, повернувшись в сторону наступавших боевиков, выстрелом из короткоствольного оружия вдребезги разнес один из их автомобилей.
Оставляя кровавую дорожку, Тони заскочил в тамбур, за ним юркнул Джим и последним – Дриз. Двери закрылись, двигатели надсадно загудели, и под звон барабанивших по обшивке пуль судно стало быстро набирать высоту.
Низкие тучи проносились над ледяными торосами, осыпая их новыми порциями колючего снега. Редкие вспышки молний озаряли унылую заснеженную долину, окаймленную острыми серыми скалами. Лучи здешнего светила редко пробивались сквозь многослойный пирог из туч. Лишь на короткие мгновения в разрыве свинцовых разводов, похожих на истрепанную грязную марлю, возникали белоснежные облака замысловатых форм, напоминавшие нагромождения взбитых сливок на праздничном торте.
Такая погода за окном держалась второй день и, как подозревал полковник Форсайт, редко сменялась на какую-либо другую. Настроения работать не было, если бы не поддержка Флосси и Джона, полковник сделал бы себе пару выходных.
– Не стоит пялиться на это безобразие, от этого в голову приходят суицидальные мысли, – произнесла Флосси, входя в кабинет полковника без стука и ставя на стол большую чашку кофе.
