– Мало ли где шастают полицейские поисковики, у них работа такая.
– Нет, Винсент, все очень плохо – у них в поиске наш приемный код! Они знают, кого ищут!
– Ты куда коннектор ставил, придурок? – обрушился на Понтьера Ганс. – Ты понимаешь, что наделал?
– А что я мог?! Это урод на пять минут отлучился, я в бункер все и скопировал! Что мне оставалось? Когда бы еще такой шанс представился?
Понтьер был готов расплакаться из-за несправедливого обвинения.
– Он не виноват, Ганс, – заступился за Понтьера Винсент. – Времени действительно было немного, к тому же его, видимо, контролировали и дали возможность поставить коннектор в несуществующий бункер.
– А почему вся эта байда идет к нам с полицейского центра? – спросил Маноло.
– Потому что объекты закрепились куда надежнее, чем нам поначалу казалось, – подвел итог Винсент, чувствуя, как становится влажной спина под рубашкой. С этого момента мог начаться отсчет физического существования отдела.
Если объекты лишь наполовину такие, какими он их себе представлял, весь отдел уже можно записать в покойники.
– Значит, так, – произнес он таким голосом, что все поняли – условия их пребывания здесь изменились. – Хельсинг, твое поступление на службу в полицию отменяется. Если они вычислили Понтьера, тебе там свернут шею в любой момент. Далее, Ганс, с этого момента никакой беготни, все сидите здесь и смотрите в мониторы охранной системы, нам нужно продержаться еще несколько дней, пока не начнется операция.
– Может, хоть эти приготовления отпугнут их? – произнес Хельсинг.
– Предполагается, что они ни о чем не догадываются, а значит, теоретически могут пойти на ликвидацию нашего отдела. Однако они не бросятся делать это немедленно, им тоже нужно подготовиться.
– Значит, пара дней отсрочки у нас есть? – охрипшим голосом поинтересовался Ганс.
– Пара дней есть.
– А может, нас Управление прикроет? – снова подал голос Хельсинг.
– Я отправлю наверх отчет о происшествии, но не думаю, что мы можем на них рассчитывать. С точки зрения планировщиков операции отвлечение объектов даже желательно.
– Весело, – произнес Маноло и нервно засмеялся. – Я могу сказать это своим людям?
– Скажи, но только то, что мы переходим на экстремальный режим секретности. Никаких отлучек на квартиры и пробежек по магазинам, я объявляю казарменное положение. Матрасы у нас есть, еда – в пакетиках, вода – в баллонах. Курят пусть в сортире, там вытяжка хорошая. Одним словом, к этому режиму мы всегда готовились, так что пусть это никого не удивляет.
