– Когда вы поняли, что это ловушка?
– Когда Инструктор признался, что решил устроить состязание…
– Но ведь это угрожало ему самому? К чему совершать такой необдуманный поступок?
– Этот поступок был обдуманным, просто он решил поставить на эту игру самую большую ставку – собственную жизнь, – объяснил Тони.
– Но это же абсурдно – жизнь невозобновима. То есть она у человека одна.
– У него просто крыша поехала, – сказал Джим.
– Крыша… поехала? – переспросил Броссар и, обернувшись к лейтенанту Дунци, позвал ее: – Лейтенант, нам нужна ваша помощь, вы в состоянии работать?
– Да, сэр! – ответила та и перебралась в соседнее с капитаном кресло.
– Крыша поехала… – повторил капитан.
– Потеря реперных точек главной информационной матрицы, – перевела Дунци и нервно покосилась на Джима. Почему-то именно он казался ей более похожим на типичного человеческого мужчину.
– Хорошо, это мне понятно. Он потерял ориентацию и ошибочно принял смертельно опасную игру за легкое развлечение, так?
– Нет, не так, – возразил Джим, оценивая на ощупь качественную обивку салона судна. – Он полностью осознавал, в какую игру играет, и хотел выяснить, кто из этой ситуации выпутается успешнее – мы или он. Это не совсем сумасшествие, он был специалистом высокого класса, но он был…
Джим пощелкал пальцами, подбирая нужно сравнение.
– Отморозок, – подсказал Тони.
– Да, элитный специалист-отморозок, – согласился с таким определением Джим.
– Отморозок? – повторил Броссар, поворачиваясь к длинноногой Дунци.
– Субъект со смещенными параметрами социального градиента.
– Понятно. Спасибо, лейтенант.
В этот момент скайдер стал выполнять сложный вираж, такой крутой, что ремни страховочной системы больно впились в плечи Джима и Тони, в то время как Дунци и Броссар этих перегрузок, похоже, не заметили.
– Не беспокойтесь, от этого «шадоу» мы уйдем легко, – сказал капитан.
– От истребителя дифтонгов? – уточнил Тони.
– Да, именно. – Капитан улыбнулся. – Вы производите впечатление весьма информированных человеков. Хотя вы ведь на четверть канкурты.
– А ведут себя, как чистокровные человеки, – заметила Дунци.
– А почему вы считаете, что мы на четверть канкурты? – спросил Джим, хотя знал примерный ответ на этот вопрос.
– Вы, то есть ваши матери, входили в программу структурного изменения. Когда они вынашивали вас, канкуртский форматировщик встретился с ними и скорректировал ваш генетический код.
– Вот только разрешение наших матерей на это вы спросить забыли, – проворчал Тони, глядя в иллюминатор.
