В открытое окно вливался прохладный воздух. В чистом темном небе холодно светились далекие огоньки звезд. Со двора доносился приглушенный бубнеж переносного магнитофона, вечного спутника молодых дармоедов, дрыхнущих днем и шляющихся взад-вперед по ночам. Геннадий откупорил бутылку водки и для успокоения нервов залпом осушил полный стакан. На сердце заметно полегчало, настроение улучшилось. Мысли вернулись к столь удачному повышению в невидимой иерархии Н-ского РОВД, сулившему в будущем всевозможные материальные блага. Бабаев прекрасно понимал, какая участь ожидает выявленных им одиноких стариков и алкоголиков (в лучшем случае станут бомжами, в худшем — бесследно исчезнут), однако циничную душу капитана это нисколько не волновало. Почему, спрашивается, он, полный сил тридцатичетырехлетний мужчина, должен вместе с семьей прозябать в панельной малогабаритке, а какая-то никчемная пьянь или старый маразматик будут портить воздух в отличной просторной квартире?! Несправедливость! Бабаев полагал, что подобного рода «несправедливости» надлежит неукоснительно исправлять, особенно если процесс «исправления» приносит ощутимые выгоды.
«Интересно, — неожиданно подумал он. — А кто жил здесь раньше, до меня?! Где теперь бывший хозяин? Впрочем, какая разница!!!» Геннадий допил бутылку, выкурил пару сигарет, прошел в соседнюю комнату, скинул одежду и вольготно развалился на свежих простынях.
— Завтра выходной, — уже засыпая, прошептал он с блаженной улыбкой на губах. — Отдохну, подлечусь пивко-о-м…м…
* * *
В половине третьего Бабаев проснулся как от толчка. На лестничной клетке слышались тяжелые, с металлическим прицокиванием шаги. Затем чья-то массивная туша навалилась на входную дверь, пытаясь ее выдавить. Не отличавшийся особой храбростью капитан задрожал от страха.
Табельные пистолеты оперативникам брать домой не разрешалось, телефон в новую квартиру пока провести не успели, а вступать в противоборство один на один, пусть даже с безоружным хулиганом, ему вовсе не хотелось. Доблестный капитан Бабаев благоразумно выходил на «бой», лишь заручившись поддержкой одного-двух коллег и по возможности с крепко связанным или скованным наручниками противником.
Дверь продолжала трещать под мощным напором.
— В-ве-верони-и-ика! — проблеял Геннадий. В ответ не донеслось ни звука. В квартире царила могильная тишина. Капитан обильно вспотел. Еще чуть-чуть, и с ним мог случиться детский грех, но неожиданно натиск на входную дверь прекратился.
