Однажды Норе удалось отвлечься и даже посмеяться. Она вспомнила одну ночевку на реке, дымный костер из веток, намокших под дождем, и тщетные усилия установить палатку. Тогда они ели говяжью тушенку. Нора уронила хлеб на землю, и Регис рассердился. Сказал, что есть такого хлеба не будет, потому что песчинки противно скрипят на зубах. "Не будешь есть?" лукаво спросила она тогда, взяла в зубы кусок хлеба и протянула ему. Конечно, он откусил половину - чтобы добраться до губ Норы...
Да, она смеялась, вспоминая, но в этот момент в комнату ворвался обиженный скрежет, вой, сильный, как сирена. Только выучка спасла врача от замешательства. Заставила вскочить и броситься к балкону.
Он не успел.
Нора закричала: "Регис!" - и заткнула себе рот кулаком. Послышался слабый скрип, шорох, позвякивание. С забинтованной головой и плечами, сбросив плед, на исхудавших ногах стоял покрытый шрамами Регис. Он мотал головой и выл. Вокруг него шевелились еще укрепленные одним концом на теле шнуры датчиков, змеи соединительных трубок. В углу беспомощно мигало огоньками искалеченное кресло-сиделка.
- Я разбил "Флаинг", - с неожиданным спокойствием доложил Регис, поворачиваясь к вошедшим. - Он ударился о самую высокую из Рубиновых Пирамид.
Нора невольно подхватила его. Врач помог ей, бормоча что-то о нарушении режима и необходимости нового обследования. Неожиданно Регис оттолкнул обоих.
- Да ну вас всех с вашими обследованиями, - сказал он, снимая свои громадные очки. У Региса оказались серьезные, круглые серые глаза. - Я разбил "Флаинг". Я уже месяц как здоров. Наверное, клетки сами восстановились. Где Косов?
- Кажется, в Буэнос-Айреее, я не знаю точно, он почти не звонит. Милый, это неважно, мы найдем его, я так счастлива, что ты...
- Хватит. - Он оттолкнул ее руки и снова встал. - Я несчастен... Я мог за три секунды попасть в Буэнос-Айрес...
Норе стало по-настоящему страшно. Муж, не обращая больше внимания ни на нее, ни на врача, захромал по комнатам. Заперся в ванной. Слышно было, как он сдирает с себя бинты, только сегодня заботливо смененные роботом-сиделкой, как болезненно вскрикивает, выдергивая из кожи шприцы, щупы и электроды. Врач попробовал было штурмом взять дверь ванной, но Регис жутко захрипел изнутри: "Вон из моего дома!" Нора словно ничего не замечала. Врач пожал плечами и вышел.
- Где, черт побери, мой синий галстук? Ну, тот, в полоску?
Ему все еще было больно: он морщился, повязывая галстук. Нора жадно рассматривала совсем новое, изборожденное следами катастрофы, впалое лицо мужа.
