Впрочем, это, скорее всего, легенда, родившаяся позднее в людской молве о необычной судьбе Михаила Ильича. Необычного в ней и в самом деле было много, но случайного ничего нет. В 1921 году бывшего политбойца направили на учёбу в Коммунистический университет имени Я. М. Свердлова — конечно, не случайно. Университет и создан был специально для таких вот получивших боевую закалку молодых коммунистов из рабочих и крестьян, чтобы дать им марксистско-ленинское образование, подковать их теоретически. А потом, после окончания университета, М.И. Кошкин — красный директор кондитерской фабрики (по специальности!) в Вятке, затем директор совпартшколы, а там — тоже неслучайное, конечно, — выдвижение на работу в губком партии. К тридцати годам он — заведующий отделом агитации и пропаганды в Вятском губернском комитете партии, член бюро губкома… Казалось бы, путь определился. И вдруг — крутой поворот, который непросто объяснить.
Вспоминая прошлое, Михаил Ильич, несомненно, не раз возвращался памятью к тем дням осени 1929 года, когда неожиданно для многих из ответственного работника губкома превратился в студента-первокурсника индустриального института.
Внешне всё выглядело обычно — направлен на учёбу в счёт парттысячи (то есть по известному постановлению ЦК партии о направлении в индустриальные вузы тысячи коммунистов; направлено было девятьсот восемьдесят шесть). Начиналась индустриализация страны, нужны были кадры («кадры решают всё»), вот и мобилизовали на учёбу, как когда-то на фронт. Михаил Ильич и сам иногда в шутку говорил, что в инженеры он попал по мобилизации. Но это было не совсем так, а точнее — совсем не так.
…Председатель комиссии губкома сказал прямо: «Не вижу оснований, товарищ Кошкин». Человек пожилой, из рабочих, не шибко, по его же словам, грамотный, но твёрдый в своих мнениях и решениях, он привёл, казалось бы, неоспоримые доводы:
— Ты, товарищ Кошкин, — прирождённый партийный работник. Владеешь главным нашим оружием — словом. Выступаешь перед людьми отменно хорошо. Умеешь организовать массы. Выдвинут на работу в губком — года ещё не прошло. Это понимать надо. Да и поздно тебе в студенты — семья на шее.
— Но я очень хочу учиться. Стране нужны образованные специалисты.
— И образование необходимое ты имеешь — университет окончил. Дай бог каждому из нас такое образование. — Жёстко, как серьёзный упрёк, бросил: — На всю пятилетку от активной работы хочешь уйти!
Пришлось обращаться к секретарю губкома, разговор с которым поначалу тоже оказался трудным. Секретарь губкома — впоследствии известный партийный и государственный деятель — был ненамного старше Михаила Ильича, но в партию вступил ещё до революции. Выходец из очень образованной семьи, он в юности (что не было известно Кошкину), окончив реальное училище, мечтал поступить в тот самый Санкт-Петербургский технологический институт, старейший и известнейший в России, который теперь назывался Ленинградским технологическим и в который Кошкин просил его направить. И поэтому секретарь губкома, щурясь, чтобы скрыть весёлые искорки в глазах, спросил:
