Предстоит серьёзная перестройка. Вместо БТ-7 завод будет выпускать Т-34 — машину, которой отдано столько дум, душевной тревоги, напряжённого труда.
В эту ночь он почти не спал — лежал в купе с открытыми глазами, подавляя кашель, чтобы не беспокоить соседей. Часто выходил в тамбур. За окном плыла ночь, расцвеченная редкими огнями. Огни деревень в низинах и буераках плоской, тёмной степи выглядели печально. Думалось о том, как, должно быть, неуютно и тоскливо в этих открытых всем ветрам деревеньках в долгие осенние вечера и вьюжные зимние ночи. Вспоминалась родная ярославская деревенька близ древнего Углича. Он ушёл из неё подростком. Потом война, революция, учёба, работа — Москва, Вятка, Ленинград… Сколько раз за эти годы собирался он навестить мать, побродить с кузовком по памятным с детства рощам, да так и не привелось…
Он думал о грозных событиях, которые неумолимо надвигались. Уже развязана, идёт вторая мировая война. Польша в огне. Освобождены Западная Украина и Западная Белоруссия. Прибалтика стала советской. Позади советско-финляндский конфликте. Страна Советов как утёс, под который вот-вот подкатят бурные волны…
Война в Европе — странная. Империалистические акулы столкнулись лбами, но медлят вцепиться друг в друга. Ох как дорого сейчас время!
Несомненно, что ближайшие два-три года станут годами потрясений, которые изменят мир. Верилось, что победит социализм, восторжествуют бессмертные идеи Ленина. И он, коммунист Михаил Кошкин, тоже кое-что сделал для этого.
Главное — не упустить время. Теперь не только день, каждый час промедления преступен! Казалось бы, не в чем ему упрекнуть себя: последние три года он работал без отпуска, без выходных, с утра до глубокой ночи. Это была не работа, а непрерывное лихорадочное горение. Он был прямо-таки жаден до времени, ни на что, кроме как на дело, не расходовал ни минуты и боролся за то, чтобы и другие следовали его примеру. Никому нельзя простить сейчас впустую, бесцельно потраченного часа!
Потом мысли переходили к болезни, и сердце сжимала тоска. А что, если это серьёзно? Ведь иногда просто нечем дышать… Смерть? Нет, ему надо увидеть тот светлый мир, ради которого он так упорно работал. А Болховитин? Нет, только не это…
С вокзала Михаил Ильич поехал на завод. Побывал у директора Максарева, поговорил с секретарём парткома Епишевым — предстояло налаживать серийное производство танка. Потом вернулся в КБ, где было много неотложных дел. Но здесь ему внезапно стало плохо — он начал задыхаться, побледнел, потерял сознание. Прямо из КБ его увезли в больницу.
