Вскоре на обоих танках вышли из строя главные фрикционы. Что ж, условия действительно тяжёлые. Но это не оправдание. Механизм выключения фрикциона изготовлен с отступлением от чертежей — главный инженер, ссылаясь на производственные трудности, упростил конструкцию. Он, Кошкин, с этим не согласился. И не согласится. Он за такую простоту, которая не снижает, а повышает надёжность механизма.
Главные фрикционы заменить не удалось — требовалась слишком большая разборка. Тоже недостаток. Продумать: нельзя ли сделать так, чтобы сменить главный фрикцион можно было и в полевых условиях?
Водители Усов и Носик — настоящие асы — двигались дальше, переключая передачи с помощью бортовых фрикционов. Михаил Ильич и сам садился за рычаги. Он вёл танк как раз по тем местам, где потом, летом сорок третьего, разразилось решающее танковое сражение Великой Отечественной войны. Не знали тогда испытатели, что здесь, в степи под Курском, в честь великой победы танк Т-34 будет установлен на гранитном пьедестале…
Под Москвой испытателей встретил заместитель наркома. От него они узнали об окончании боёв на Карельском перешейке.
— Тому, что окончилась эта война, нельзя не радоваться, — сказал Михаил Ильич. — Но жаль, что мы опоздали.
Москва. В неё въехали не сразу — подождали на окраине, пока погаснут фонари и опустеют улицы.
По заснеженным, ещё зимним улицам и переулкам проследовали через центр к одному из ремонтных заводов.
На другой день заменили главные фрикционы. А в ночь на 17 марта поехали в Кремль.
У Спасских ворот пришлось долго ждать. Потом ворота открылись, и первая тридцатьчетвёрка двинулась под своды Спасской башни. Остановились на площади напротив колокольни Ивана Великого.
Доставкой машин в Кремль руководил Пётр Климентьевич Ворошилов — молодой инженер-танкист, сын наркома обороны.
Утро было пасмурное, холодное. У Михаила Ильича усилилась простуда. Он старался сдерживаться и всё-таки кашлял так громко и натужно, что привлекал неодобрительные взгляды лиц, окружавших членов правительства. Докладывал о танке П. К. Ворошилов. Докладывал спокойно, уверенно, чётко.
Сталин был в шинели и меховой шапке с опущенными, но неподвязанными наушниками. Он молча, внимательно слушал докладчика.
…Что-то Сталин скажет теперь? Не было сомнения, что он информирован о всех деталях борьбы вокруг нового танка.
Доклад окончен. Водители одновременно запустили двигатели. Две тридцатьчетвёрки, красиво развернувшись на кремлёвской брусчатке, прошли навстречу друг другу. Когда танки остановились и сизоватый дымок рассеялся, Сталин, ни к кому не обращаясь, негромко сказал:
