— Не сказал? — я изобразил удивление. — Да, пожалуй. Ну, в общем… В общем я вольный художник.
Я ляпнул первое, что пришло в голову.
— Художник? Это слово многое подразумевает. Или вы в буквальном слове художник?
Нет, живописцем изобразить себя не получится. Еще не хватало, чтобы она попросила показать картины. И музыкант из меня не выйдет. Вдруг она попросит сыграть. Остается…
— В общем, журналист. Пописываю статейки то тут, то там. Как получится, — назвал я профессию более мне знакомую из всех творческих.
— Журналист? — Смирнова насторожилась. — Может быть, вы не случайно…
— Что вы! — я замахал руками. — У меня не было никакой цели, поверьте. Я вам могу поклясться чем угодно. И попал я в ваш дом действительно чисто случайно. По вашему же приглашению. Да и живу я здесь недавно, работал на Дальнем Востоке и здесь пока не могу найти постоянную работу. Так что вы не волнуйтесь.
Почему-то именно Дальний Восток ее окончательно успокоил. Она даже облегченно вздохнула.
— А знаете, это даже к лучшему. Сам Бог мне вас послал. Раз вы литературный работник, вам легче будет разобраться в рукописях моего мужа. Он ведь тоже был в некотором роде писатель. Правда, его удел не художественная литература, а тончайшее, скрупулезное, почти медицинское изучение человеческой психики, поступков. Ведь он по профессии психоаналитик. Модная нынче профессия. Говорят, даже прибыльная. Почти превращенная в ремесло. Впрочем, как и все остальные. Но это не про моего мужа. Он действительно художник в своем деле. Вы это поймете.
Честно говоря, я ничего не понимал. И не хотел понимать. И, положа руку на сердце, сомневался, что вообще смогу что-либо понять. Я вообще был не охотник до книг, даже до самых простых. А тут, похоже, веяло сверхумными теориями. Я уже подумывал, как буду выпутываться из этого положения. Более того, доказывать, что Смирнов был отвратительной личностью, я уже не собирался, поняв, что мне это не по зубам. К тому же мне не терпелось поскорее собрать вещички и смотаться на заграничный курорт.
— Вы говорили, у него есть близкий друг, — попытался я выкрутиться. — Мне кажется ему будут более близки теории вашего мужа. А я… Всю жизнь писал лишь про российские дороги и дальневосточную тайгу. И положа руку на сердце, я и журналист-то никудышный. Так, районный газетчик.
Смирнова еле заметно улыбнулась. Скорее, я просто понял, что она улыбнулась. Просто губы слегка дрогнули. Но мне показалась эта улыбка теплой.
