Позади раздался звук неровных шагов. Чья-то сильная рука легла мне на плечо. Я вздрогнул и резко обернулся. И нос к носу столкнулся с Санькой Шмыревым.
Мое сердце бешено заколотилось. Что он мог знать? Что он знал? И откуда?
— А это ты, — кисло усмехнулся Санька.
Я заметил, что он изрядно пьян. Пьяным Саньку я видел редко, пожалуй, в последний раз, в день смерти нашего военрука. Оставалось надеяться, что сегодня он надрался по поводу какого-нибудь праздника, а не траура. Я даже пытался вспомнить, когда у Шмырева день рождения. Но так и не вспомнил.
Санька вдруг забарабанил по пустому лотку траурный марш.
— Поздно уже, Виталик. Очень поздно.
— Ты о чем, Санька? — я втянул голову в плечи и с опаской на него покосился. Траурный марш зазвучал все громче и отчетливее. Ему в такт где-то недалеко подвывала собака.
— Я говорю, поздно. Мандарины уже сегодня продавать не будут. Уже ночь, одна кромешная пустая ночь.
— Ну, завтра с утра купишь, — некстати ляпнул я.
— Ты думаешь? Ты так думаешь? А если и завтра не будут продавать мандарины? А если вообще никогда, никогда их уже не будут продавать?
Я не мог понять Саньку. Мне казалось, что он что-то знал, но пока не раскрывал карты. И меня это пугало. Но я решил тоже пока не торопиться со следующим ходом. И выждать. Время играло на моей стороне. Я был трезв, и у меня было куча времени. Санька же торопился, потому что был пьян.
— Я здесь всегда покупал мандарины, — Санька начал первым, как я и предполагал. Он торопил время. — Такие абхазские, ярко оранжевые, сочные. Словно килограмм солнышек покупал. Представляешь, за каких-то пару жалких червонцев я мог купить килограмм солнца.
Санька покачнулся, и я придержал его за локоть.
— Тебя отвезти домой? Ты плохо выглядишь, друг.
— Друг? — Санька странно на меня посмотрел. И отвел руку. — Странно, ты впервые меня назвал другом. Неужели я им когда-то был.
— Мне жаль, если ты думал иначе.
— А ты, вот ты, — Санька вцепился мне в плечи. У него была железная хватка нападающего. — Ты любишь абхазские мандарины?
Меня встревожил его вопрос. Мандарины я не любил. Разве что одну их продавщицу. Но это было так давно. И со мной ли? И не очередные ли это проделки Деда Мороза под Новый год.
— Нет, Санька, к сожалению, я предпочитаю яблоки.
— Но ведь ты не мог, не мог не знать ее! — Санька уже почти кричал.
— Кого? — я невозмутимо пожал плечами.
— Ну, одну продавщицу мандаринов. Ты же здесь живешь недалеко, ты не мог не заметить — ты каждый день проходил мимо этого лотка. У тебя не было другого пути.
