Мальчик посмотрел на Ребекку, но она его опередила и быстро сказала:
– По-моему, тебе лучше ехать с отцом. Вам двоим есть о чем поговорить, пока бабушка не поправится, вы должны полагаться только друг на друга.
Вольф встретился с ней взглядом, и у Ребекки задрожали ноги. По его глазам она поняла, что он не верит в выздоровление Кетлин.
Неужели болезнь может развиться так быстро? Ей хотелось о многом расспросить Вольфа, но она не могла задавать вопросы в присутствии мальчика, поэтому, глотая слезы, стала надевать темно-синее пальто.
Когда они приехали на ранчо «Дубль Б», мальчик сразу побежал в дом, а Вольф помог Ребекке сойти с коляски. Притронувшись к его руке, она взглянула на усталое лицо шерифа.
– Вольф, дела действительно так плохи?
– Очень. – Тот оглянулся, удостоверяясь, что Билли не может их услышать. – Мать ухаживала за Салли Ролстон; вся ее семья заболела гриппом, и Кетлин заботилась о ней день и ночь. Док Уилсон предупреждал ее об опасности, но она не из тех, кто может отказать нуждающимся в помощи. – Вольф вздохнул. – Идемте наверх, она вас ждет.
Из-за болезни Кетлин словно уменьшилась в размерах и стала похожа на маленькую седовласую куклу. За плотно закрытыми окнами завывал ветер, в комнате пылал камин, но больная, казалось, ничего не видела и не слышала. Она лежала на кровати, хрипло дыша и уставившись невидящим взглядом в стену. Пылавшие от высокой температуры щеки на фоне белых простыней выглядели пунцовыми.
Билли устроился в кресле-качалке рядом с кроватью, детские руки крепко вцепились в подлокотники. Ребекка ободряюще улыбнулась мальчику, но при виде маленькой, будто усохшей фигурки на кровати у нее защемило сердце.
– Кетлин, это я, Ребекка. – Девушка встала на колени возле кровати и сжала в ладонях слабую руку с голубыми венами. Совсем недавно, несмотря на возраст Кетлин, ее рука была сильной и крепкой, теперь стала тонкой и сморщенной, как пергамент.
– Вы… пришли.
– Конечно, пришла. Что я могу для вас сделать? Чем помочь?
– Пианино.
– Простите, не поняла.
– Сыграйте… на пианино… Мою любимую песню.
– С удовольствием. Какую песню, Кетлин? Та закашлялась, потом снова заговорила. Каждое слово давалось ей с трудом.
– Мама всегда пела мне песню «О Сюзанна». Она была любимой… и у Джимми. Когда он сломал ногу, упав с дерева… нам пришлось всю ночь ждать доктора, я успокаивала Джимми этой песней. Помнишь, Вольф?
– Помню.
В его спокойном голосе Ребекка не услышала даже намека на тревогу и покосилась на него. Он стоял всего в нескольких футах от нее. На суровом лице не дрогнул ни один мускул. Но это спокойствие не обмануло Ребекку, в глубине серых глаз она увидела страдание.
